Почему из всех стран Европы русские мужчины проживают самую короткую (и вряд ли самую яркую) жизнь? Вот только не надо всё валить на плохую экономическую ситуацию, уверены демографы. © Оксана Викторова/Коллаж/Ridus
Россия вышла на первое место в Европе среди стран с наиболее высоким процентом смертности мужчин до 65 лет, свидетельствуют обнародованные в пятницу данные Всемирного банка. Согласно ВБ, 43% мужчин в России умирают в возрасте до 65 лет. Однако и это прогресс: в середине 1990-х мужчины в России не доживали и до 56-ти. В Украине и Белоруссии показатель смертности мужчин — 40%, на четвертом месте Молдова (37%), на пятом — Литва (36%). Также в группу стран с самыми высокими показателями мужской смертности попали Грузия, Азербайджан, Армения и Эстония. Из стран, не входивших в СССР, сюда попали Болгария, Венгрия и Румыния — впрочем, тоже страны из советской сферы влияния.
Наименьший в Европе уровень мужской смертности зафиксирован в Исландии и Швейцарии.
Как сыр в пальмовом масле
Эти данные совершенно не удивляют, потому что причины такого расклада очевидны, говорит завлабораторией статистики здоровья при НИИ организации и информатизации здравоохранения Алла Иванова. «Почти всю первую десятку в этом антирейтинге занимают страны постсоветского пространства. Это и понятно: культурные и социально-экономические корни у них общие. И последствия советской модели экономики сказываются на них всех примерно в равной степени — ведь продолжительность жизни не может быть повышена быстро за счет каких-то реформ, этот фактор, который накапливается десятилетиями», — сказала она «Ридусу». Для всех постсоветских стран поэтому причины высокой смертности, возникшие еще в СССР, тянутся десятилетиями после исчезновения Союза, словно хвост за ядром кометы. «По классификации ВОЗ, таких причин в основном три. Общее качество жизни, куда включается уровень системы здравоохранения, состояние окружающей среды, инфраструктуры — это раз. Социальные и культурологические факторы, такие как наличие полезных или вредных для здоровья привычек и традиций — это два. Наследственно-генетические факторы — это три», — перечисляет Иванова. Если последний фактор мало зависит от воли людей, то первый находится вполне во власти правительств той или иной страны, а второй и вовсе является свободным выбором каждого отдельного человека. Мотивация жить у этих мужчин видна без всяких докладов ВБИгорь Серебряный
Это размывание мотивации началось задолго до распада СССР, еще в брежневские годы «застоя» (о которых так ностальгируют многие россияне, белорусы и украинцы). Как ни парадоксально, но именно стабильная, предсказуемая, скучная жизнь десятилетий «развитого социализма» стала началом деградации мужского населения на тогдашней шестой части суши. Один из персонажей романа «Аэлита», красноармеец Гусев, так описал это самоощущение: «Войны сейчас никакой нет, куда ж мне себя девать? Вот я и решил — лечу на Марс!» А ведь роман был написан Алексеем Толстым в середине 1920-х годов, когда, казалось бы, назвать жизнь скучной было никак нельзя. «Чтобы мужчина хотел жить, ему нужно чувствовать, что без него жизнь остановится. А что он видит в реальности? Работы достойной нет, от семейных вопросов его женщины и государство отодвигают, военных конфликтов, чтобы такое количество солдат понадобилось, тоже, слава Богу, сейчас нет. Вот поэтому для многих российских мужчин жизнь — это что-то такое, за что они особенно и не цепляются», — объясняет Медведева.