Английский репортер Грэм Филлипс, известный в России как "наш Гриша" - самый объективный журналист, освещающий события на Донбассе. Но рассказать он может не только о своей работе, но и про обратную сторону медали.


- Расскажи про то, как тебя депортировали.
- Ну, первый раз это была даже не депортация, мне просто сказали, что «завтра нужно покинуть Украину». Я поехал к родителям в Англию, RT звонил мне почти каждый день, спрашивали, когда я снова вернусь на Донбасс. Ну, а когда самолет упал, я через полчаса был уже за рулем. Двое суток не спал. Думал, что меня не пустят на границе, но пустили.

Тогда как раз был обстрел донецкого аэропорта. И никто не мог сказать, кто его реально контролировал. Мне сказали: «Наши, наши». Там каждый день был жесткий бой, а я решил поехать сам, снять обстрел и узнать, кто контролирует.

У меня был очень большой энтузиазм, потому что я соскучился по освещению Донбасса. Меня предупреждали, что надо быть осторожным, потому что меня уже один раз депортировали. Так шел бой. Я стал подходить ближе, мне говорят, что уже слишком опасно. В итоге мы оказались на парковке аэропорта, ночью.

В темноте я увидел, что на меня направлен автомат, и услышал крик: «Ты кто такой?»

На тот момент так и непонятно было, кто контролирует аэропорт. Я думал, что это наш, и стал говорить: « Я помню тебя в Крыму, когда он стал Россией, мы там были». Но я ошибся, это был украинец. Меня схватили, положили головой на асфальт, автомат был над головой. Украинские солдаты нашли мои документы, увидели, что я из Англии, и стали спрашивать меня, зачем я приехал, если Англия за Украину. В итоге два дня я сидел в аэропорту в заложниках, пока там велись обстрелы. Обращались плохо, залезли в интернет, нашли информацию о том, что я якобы «русский пропагандист». У меня были связаны руки, завязаны глаза, маска на лице. На меня все время кричали. Они даже говорили, что нашли «мой русский паспорт», хотя из всех документов русской у меня была только аккредитация журналиста.

В итоге меня вывезли, запретили три года возвращаться на Украину. Отобрали все – деньги, машину, ценные вещи. Чтобы вернуться в Одессу, мне пришлось самому получать однократную туристическую визу.

- Как ты принял решение резко поменять свою жизнь? Не страшно было?
- Все началось с того, что я оказался на Украине в качестве корреспондента. Мне очень понравилась Одесса, и я даже открыл там свой бизнес по преподаванию бизнес-английского, позже купил квартиру. В Одессе я изучал русский. Кругом было много русских флагов, русской речи, русских людей. Россия была везде.

Впервые я оказался на Украине в 2012 году. Мне говорили, что там много националистов, а я всех переубеждал, потому что до Майдана их было действительно мало.

Затем начался Майдан. Я был против. В основном там были одни студенты, которые думали, что они очень крутые на этом Майдане. Все мои бывшие коллеги были «за», все СМИ.

- А личные твои отношения как-то изменились?
- Да, конечно, много друзей потерял.

- Каково было общее впечатление от того, что там происходило? Люди понимали, куда они идут?
- Честно говоря, об этом даже неприятно говорить и думать. Это был полный беспредел. Я говорил своим знакомым, вы же разрушаете и уничтожаете собственную страну! Там было много алкоголиков, наркоманов. А те нормальные мирные, которые приезжали, просто думали, что это «модно». Что они за Украину, за «свободу». Они просто обманывались, жили иллюзиями. Те, кто реально были за Майдан – это… на самом деле, одни «отбросы».

Мне так нравился Киев до этого, все было так весело и позитивно. Хотя во время Евро-2012 уже было немного странно, а после Евро-12 поднялись радикалы. И появилась такая атмосфера, неизвестности. Мутный период. Я решил уехать, возвращался иногда. Я просто очень любил Одессу, нравился Николаев, Херсон. Но после Майдана и студентов не стало, и работы.



- Почему люди так резко поменяли свою точку зрения?
- Могу привести в пример своих друзей и коллег. Так влияет украинская пропаганда. Люди просто становятся агрессивными. У меня есть друг, он работал в турфирме. Но после событий в Одессе, он решил уехать. Потому что те, кто раньше были веселыми профессиональными ребятами, стали агрессивными, кричат «Слава Украине», а те, кто не за украинскую сторону, попали почти под репрессии.

- Вот ты называешь вещи своими именами, спокойной говоришь про фашистские движения. А у тебя когда-нибудь возникали проблемы с коллегами или недовольства на твоей родине?
- Нет, мне все говорили только о том, что на Украине много радикалов, а я как раз защищал, говорил, что там только фанаты. Радикалы были, но совсем мало. А потом люди просто потеряли смысл и цели. Они готовы поддерживать любого, кто за Украину.

А с английской стороны меня просто много раз предупреждали, что не смогут помочь, если что-то случится. Так получилось с депортацией.

- А что ты можешь сказать насчет пропаганды в СМИ?
- Она есть и со стороны России, и со стороны Украины. Но по сравнению с тем, что показывают украинские СМИ, российская версия – справедливая.

- Ты сам делаешь свои репортажи, или работает команда?
- Нет, полностью сам.

- Какие планы на будущее?
- Я планирую и дальше снимать, считаю, что это мое. От жизни ты всегда ждешь смысла, сделать что-то. Я не ожидал, что именно репортерство будет «моим». Но это меня вдохновляет.

Я не хочу в дальнейшем работать с конкретным каналом. Планирую запустить краудфандинговый проект, даже в России знаю одну подходящую площадку. Потому что работа на какой-то канал – это определенная дискредитация. Я же хочу, чтобы меня воспринимали максимально объективно.