© Игорь Ставцев/Коллаж/Ridus
В ежегодном рэнкинге глобальной конкурентоспособности стран от швейцарской бизнес-школы IMD, который оценивает в том числе качество государственного управления, Россия в 2017 году была на 46-ом месте (всего в рейтинге — 63 страны), утратив по сравнению с предыдущим годом две позиции.
Куда мы идем?
Если посмотреть на международных конкурентов из числа стран BRICS, то Россия уступает (причем, существенно) Китаю (18-е место) и его особым территориям: Тайваню (14-е) и Гонконгу (1-е), а также Индии (на 1 позицию выше России), — но опережает Бразилию (61-я позиция). Казалось бы, все не так плохо. Но если взять развитые страны со схожей структурой ресурсов — Канаду (на 12-ом месте) или Австралию (21-я позиция), то отставание налицо. Причина — отсутствие стратегии на уровне страны, видения того, что мы хотим построить и куда идем. К сожалению, из более или менее развитых стран такая ситуация, пожалуй, только в России.
Александр Идрисов
Индия презентовала свои первые наработки в области национальной стратегии устойчивого развития в начале 2000-х гг., стратегию как полноценный правительственный документ она представила несколькими годами спустя. При этом в документе заявлены не просто общие слова, а совершенно конкретные индикаторы по уровню бедности, грамотности, смертности, росту населения, росту ВВП и пр.
Ставить задачи — это полезно
Для России фиксация количественных целей пока, увы составляет определенную проблему. При этом, как показывает практика, когда мы все же пытаемся что-то планировать, результаты не заставляют себя ждать. Так, в рейтинге Doing Business Россия была в 2010 году за пределами сотни, а сейчас — на 35 месте. А все потому, что президентом была поставлена конкретная задача по изменению нашей позиции и чиновники целенаправленно улучшали показатели, тянувшие страну вниз. Блестящим примером такого конкретного целеполагания является Корея. Презентуя их новую стратегию, вице-премьер так и сказал: мы не креативная нация, мы не можем придумать iphone, можем произвести отличную его копию, лучше оригинала по качеству, но это будет всего лишь копия. Поэтому в Корее власти решили изменить подход к образованию: развивать гуманитарные, творческие дисциплины, там считают, что это фундаментальное преимущество, чтобы получить креативное поколение. И это тоже взгляд на развитие: цельный и вполне, на мой взгляд рациональный. © Игорь Ставцев/Коллаж/Ridus Скептики скажут, что опыт Кореи неприменим, поскольку это не сырьевая и довольно моногамная, в отличие от России, страна. Хорошо, давайте возьмем Малайзию, многонациональную страну, с большим набором религий, которой удалось за относительно короткий исторический период времени самоопределиться и превратиться из бедной аграрной страны третьего мира в государство, которое сегодня входит в 20-ку наиболее индустриально развитых стран мира, сократив уровень бедности с 47% до менее, чем 1%. И все благодаря наличию стратегии.
Из стран бывшего СССР ее нет только у Белоруссии, но там царит единоначалие президента, и в ряде среднеазиатских республик, в большинстве из которых — клановый строй, стратегии, как и развития не предполагающий. Но даже там, как только появляется лидер, нацеленный на рост и развитие, как это произошло в Узбекистане, сразу появляется запрос на стратегию. Причем в Узбекистане, процесс разработки своего взгляда в будущее, в отличие от России, централизован. Современная и довольно эффективная система стратегического планирования выстроена в Казахстане. В ситуации, когда национальная стратегия является глобальным конкурентным преимуществом, обмен опытом со странами, преуспевшими на этом пути, мог бы существенно приблизить Россию к определению собственного видения. Надеюсь, этому сможет помочь дискуссия с зарубежными гостями на предстоящем Столыпинском форуме. Александр Идрисов: основатель и президент Strategy Partners Group, один из пионеров инновационной и венчурной деятельности в России, специально для «Ридуса».