Нефть и газ к 2050 году будут стоить копейки. Из-за борьбы с глобальным потеплением климата стоимость углеводородов рухнет на 95%, а уголь вообще окажется невостребованным. Такой апокалиптический для России прогноз представила международная консалтинговая компания Mercer.

Доклад о том, как изменятся цены на сырье и другие активы в условиях потепления климата и борьбы с этим явлением — не какое-то шарлатанство. Достаточно сказать, что Mercer предоставляет услуги компаниям, совокупные активы которых составляют $ 10 трлн. Нынешний документ адресован инвесторам, которые хотят учесть климатические риски. Как отмечает Bloomberg, это одна из первых попыток смоделировать долгосрочные инвестиционные риски во время мирового потепления.

В прогнозе рассматриваются три сценария повышения температуры на планете до 2100 года: на 2, 3 и 4 градуса по Цельсию.

Первый является наиболее благоприятным с экономической точки зрения. Но даже в этом случае, считают аналитики Mercer, правительства стран должны будут действовать агрессивно, чтобы сдержать темпы потепления. Вот что от них потребуется:

— полный отказ от использования угля при выработке энергии;

— перевод 50% новых автомобилей на электромоторы;

— перевод 25% автомобилей на использование сжиженного газа;

— полная электрификация энергетического сектора.

При таком развитии событий к 2030 году газ и нефть потеряют 42% стоимости, к 2050 году — 95% по сравнению с ценами 2015 года. Уголь подешевеет на 58,9% к 2030 году и на 100% к 2050 году, спрогнозировали в Mercer.

Для инвесторов эффект такого понижения может быть уравновешен развитием возобновляемой энергии: отчет прогнозирует рост ее стоимости на 177%.

При сценарии с повышением температуры на 3 градуса, предсказывают в Mercer, погодные катаклизмы начнут негативно влиять уже на сельское хозяйство и строительство. Повышение температуры еще на градус усугубит эти тенденции.

Заметим, в том же ключе рассуждают не только Mercer. В начале марта стало известно, что Государственный фонд Норвегии — крупнейший в мире инвестор, управляющий активами в объеме более $ 1 трлн. — рекомендовал правительству страны полностью вывести активы фонда в размере $ 40 млрд. из нефтегазодобывающей отрасли. Как заявил министр финансов Норвегии Сив Йенсен, это решение призвано «снизить уязвимость» норвежского фонда «до того, как наступит постоянное снижение цен на нефть».

Если это и есть реальная перспектива, России не позавидуешь. Получается, технологический перелом не за горами, и он совершенно точно будет связан с уменьшением роли углеводородов. А никакого другого ценного сырья, кроме углеводородов, Россия мировому рынку предложить не может.

Итоговым ударом по Кремлю — если он не примет экстренных мер — может стать полное вытеснение России из мировой экономики. Либо переход ее крупнейших компаний под контроль Запада — под угрозой полного блокирования нашего энергетического экспорта.

Насколько реалистичны прогнозы Mercer, сумеем ли мы избежать катастрофы?

— Падение цен на углеводороды связано не только с изменением климата, — отмечает президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич. — Глобальное потепление, скорее, является идеологическим основанием для снижения выборов. Но сути это не меняет — в мире действительно полным ходом идет энергетическая перестройка.

Замечу, еще в 1997 году был опубликован доклад Римского клуба «Фактор четыре. Затрат половина, отдача — двойная». Его авторы — Эрнст фон Вайцзеккер, Эймори Ловинс и Хантер Ловинс — развили тему знаменитого доклада 1972 года «Пределы роста». Доклад 1997-го года остался незамеченным для широкой публики, хотя Эймори Ловинс — известный специалист в области энергетики — представил в нем десятки способов замены энергоносителей и десятки технологий энергосбережения. Многие из них базировались на изменениях в образе жизни и ведении бизнеса, которые бы способствовали сбережению энергии.

Название «Фактор четыре» объяснялось просто: в перспективе, утверждали авторы, можно вдвое увеличить мировой ВВП — обеспечить двойной рост глобальной экономики, — и при этом вдвое сократить потребление энергии.

Этот доклад вышел более 20 лет назад. С тех пор, если присмотреться, развитые страны придерживаются курса, обозначенного в «Факторе четыре» — хотя не слишком его декларируют.

«СП»: — В чем конкретно выражается этот курс?

— Речь идет не только о внедрении альтернативных источников энергии, но — что гораздо важнее — об изменении технологий в других отраслях. В строительстве, когда строятся дома, потребляющие мало энергии. В сфере хранения энергии, в использовании компьютеров для оптимизации энергопотребления.

Но ключевой фактор для сокращения энергопотребления — это изменения в образе жизни людей. Скажем, мы вряд ли можем представить, что будет, если люди практически перестанут пользоваться автомобилями. Между тем, изменения в этом направлении уже идут в Америке и Европе.

Автомобили, видимо, будут электрическими и беспилотными. Если эти беспилотные машины будут управляться единым компьютером, не будет ни аварий, ни пробок. И люди смогут отказаться от личного транспорта — надобность в нем банально отпадет: можно будет сесть в беспилотный электромобиль, и ехать, куда надо.

Изменению образа жизни мешают привычки людей. Но привычки, как известно, часто меняются: сейчас люди хотят так, а завтра изменится мода — и они захотят по-другому.

Кроме того, для изменения образа жизни могут быть применены административные меры. В том же Китае и Индии уже вводятся административные ограничения на потребление энергии, и в эту сторону разворачивается налоговая система. И это — только начало. Если китайцы смогли административно запретить рожать детей, почему они не смогут запретить населению пользоваться автомобилями с двигателями внутреннего сгорания?!

«СП»: — К чему все это ведет?

— К тому, что упадет спрос на традиционные энергоносители. Этот спрос, я считаю, уже сейчас находится близко к своему пику — но в России этого никто не учитывает. У нас считается, что пик спроса на нефть придется на 2030–2035 годы. На деле, это вовсе не очевидно.

Я считаю, фазовый переход — когда отношение бизнеса и населения к проблеме энергопотребления кардинально изменится, и спрос на углеводороды упадет — не за горами. Именно поэтому, на мой взгляд, в мире сокращаются инвестиции в разведку новых нефтяных месторождений. Гиганты индустрии понимают, что и нынешних месторождений достаточно, чтобы обеспечить спрос — до тех пор, когда осуществится фазовый переход.

Эти гиганты уже сами начинают перестраиваться, и прикидывают, как будет сокращаться энергетический баланс. Уже сейчас, замечу, на нефтяном рынке существует навес предложения — при том, что из-за геополитических факторов с рынка вытеснены нефтеносные Венесуэла и Иран. Куда уж в такой ситуации разведывать новые месторождения?!

«СП»: — Когда может случиться массовый отказ от традиционных энергоносителей?

— Это может произойти совершенно неожиданно. Как показывает жизнь, фазовые переходы происходят вдруг — их никто не может предсказать день в день. Если это назрело, мы увидим вирусное распространение практик, методов, способов ведения бизнеса, которое перевернут привычный уклад, и поменяют конфигурацию развития мировой экономики. Ну и, конечно, этот переход подкреплен административным и налоговым давлением — со стороны не только развитых, но и развивающихся стран.

Думаю, это будет даже не 2050-й год — изменения произойдут гораздо раньше. Нефть, газ и даже уголь в энергетике будут и дальше использоваться — но только в бедных странах. Соответственно, и стоить эти «товары прошлого» станут намного меньше.

«СП»: — Что в этом случае ждет Россию?

— Переход к новому укладу не означает, что мы должны забросить наш энергетический экспорт. Но нам нужно уже сейчас, используя доходы от нефти и газа, максимально быстро создавать отрасли, которые будут востребованы в будущем. Иначе мы окажемся выброшенными из мировой экономики, и поставим под удар наши геополитические позиции. Для России это может обернуться подлинной катастрофой.