Старое жилье, подлежащее расселению, разумеется, есть не только в Москве. Но не во всех странах власти идут к своей цели напролом. © Оксана Викторова/Коллаж/Ridus
Мало кто из обитателей российских хрущевок подозревает, что у их домов имеются прямые родственники в Японии — данти, появившиеся на свет примерно в то же самое время, после того, как Токио и другие города были превращены в руины американскими бомбардировками. Власти давно настроены на перестройку жилья подобного типа, но права их обитателей жестко защищены. Раньше требовалось 100-процентное согласие всех жильцов на реновацию. Сейчас за реновацию какого-либо дома должны проголосовать более четырех пятых обитателей всего данти. Предприниматели расселяют данти на выгодных условиях, от которых мало кто отказывается.
Данти сравнимы с хрущевками больше по историческим параллелям, чем в плане комфорта, и сравнения эти в пользу японских пятиэтажек, патриотично сообщила «Ридусу» жительница Осаки, пианистка Сима Накагава. «Как и в России, данти — это то, что можно было бы назвать социальным жильем. Там очень низкая, по сравнению с другими домами в тех же районах, квартплата. Однако эти дома ни в коем случае нельзя назвать трущобами в том смысле, в каком это слово воспринимается. Там всё очень чистое, ухоженное — в Японии вообще почти невозможно найти запущенное, грязное жилье», — защищает имидж Страны восходящего солнца ее жительница. При этом, в отличие от советских хрущевок, выехать из данти в более современные дома намного проще, чем поселиться в них: привилегию быть бедным может позволить себе не каждый японец. Очень правильная логика, по-своему. «Власти определили потолок доходов семьи, выше которого она не имеет права покупать жилье в подобных домах. Потому что иначе желающих было бы очень много: ведь квартплата в больших городах Японии заоблачная, сравнимая со стоимостью аренды аналогичного по качеству жилья в Москве. Благодаря такому протекционизму, социально незащищенные японцы не боятся остаться на улице из-за того, что их квартиры перекупят более состоятельные соотечественники», — рассказывает Накагава. Если же девелопер нацелился на участок, занимаемый данти, либо хочет перестроить саму пятиэтажку под что-то приносящее доход, действовать ему приходится только лаской — и пряником: никаких административных рычагов воздействия на обитателей «японских хрущевок» законодательство Японии не предусматривает. «Многие семьи в самом деле никуда не хотят оттуда переезжать, ведь там некоторые семьи живут поколениями, и для них эти дома — родовые гнезда, аналог маленьких феодальных замков, а в Японии это понятие — дом предков — почти священное. Тем более, что японцы живут очень долго, и многие из нынешних обитателей данти в них и родились. Поэтому никаких массовых сносов старого жилья в наших городах не происходит. Переселяться согласны в основном потомки „первопоселенцев“, для которых жилищные условия важнее сентиментальных воспоминаний», — говорит японка. И если уж речь идет о переселении из социальной пятиэтажки, то японец точно не станет менять шило на мыло, а потребует в качестве компенсации за разлуку с родовым гнездом не просто другую квартиру в многоэтажке, а отдельный дом — с ванной, гостиной, фонтаном и садом. «Если уж застройщику так приглянулся конкретный данти, то он, можно быть уверенным, заплатит за любые капризы жильцов», — обещает Накагава.