Экономика счастья – это экономика роста. Застой – война всех против всех
Оправдание богатству – только в преодолении бедности.
Движение вперед, развитие, деловая активность – первостепенные вещи для любого общества. Только при развитии экономики богатство отдельных индивидов находит оправдание в глазах масс. Только постоянный рост может служить гарантией сохранения прав собственности.
В чем тут дело? Человек устроен очевидным образом: он готов прощать другому превосходство, если надеется догнать его и превзойти. Ненавидит тех, чей уровень считает для себя недостижимым, но терпимо относится к тем, с кем его не разделяет пропасть.
В обществе роста богатый сегодня – это я завтра. Социальная напряженность снимается тем, что не преуспевшему человеку развитие вновь и вновь предоставляет шансы отыграться!
Я не стал директором этой фабрики? Не велика беда, растут новые фабрики, и у меня есть шансы!
Я в своем городе отодвинут на задворки? Ничего, строятся новые города, и я могу стать в них «отцом-основателем»!
Я проиграл на этом рынке? Не смертельно, возникают новые рынки, и в новой отрасли я точно выиграю…
В динамично развивающемся обществе невезучий человек не хочет убить везучего, потому что шансы ещё не исчерпаны, и в везучем ещё можно увидеть себя. В экономике застойно-циклической, а уж тем более тающей, деградирующей – невезучие объединяются для охоты на везучих и уничтожают их очень жестокими способами при первой же возможности.
Тут суровая биологическая справедливость: ты не хотел давать шанса нам, а мы не дадим его тебе!
В обществе, потерявшем динамику деловой активности, в кастовом обществе оправдания богатству нет и быть не может. В таком обществе личное богатство становится источником ненависти и проклятия.
Мы не прощаем другим обладание тем, на что сами потеряли надежду.
Таков закон жизни – хотим мы или не хотим, нравится он нам или не нравится. Проповедники ельцинизма могут тысячу раз повторить, что зависть – плохое чувство, но закона природы они этим не отменят. Ведь и само слово «успех» означает «успеть», а куда можно успеть в обществе статично-неподвижном, лишенном динамики и двигательных перспектив?
Развитие направляет социальные амбиции вширь, в бесконечность пространства. Ну, не стал я редактором в этой газете, не беда, открываются новые газеты, стану там… А если не открываются? А если, наоборот, закрываются, и борьба за лидерство становится все более острой, приобретая черты зловещей игры зоологов «крысиный король»?
В растущем обществе всем найдется место; в обществе сжимающемся – наоборот, теряют места те, кто ещё вчера их имел. История показывает абсолютную симметрию между процессами делового развития и социального оптимизма, семейного и личного счастья.
Хотите формулу человеческого счастья? Она перед вами, она в деловой динамике: «завтра будет лучше (больше), чем вчера!». При этом, как показывает история, текущий уровень быта совершенно не важен. Можно питаться одной картошкой, ходить в одном ватнике, но, предвкушая свое лидерство в городах будущего, ещё не построенных городах, чувствовать эйфорию брызжущего оптимизма. А можно быть в необычайно комфортных условиях, но при этом страх за будущее сделает человека жутким пессимистом и мизантропом.
На протяжении всей послевоенной советской истории рос уровень жизни советских людей. А вот уровень счастья, оптимизма, радостного настроения с каких-то пор перестал расти. Люди жрали в три горла, а счастливы не были. Уже с 60-х годов ХХ века стала формироваться каста, отсекавшая будущее у тех, кто в неё не попал. А раз у тебя отсекли будущее – чему радоваться-то?
Сперва каста действовала робко, непоследовательно, экспериментально. Конечно, и 80-е годы ХХ века ещё знают истории стремительного взлета личности с низов! Но все же ельцинизм как системный кастовый строй вытекает из робких поползновений партноменклатуры второй половины ХХ века. Ельцин завершил то, что Хрущев начал: блокирование социальных лифтов.
Каста ненавидит развитие в любом виде, она стремится остановить время, зафиксировать наличное состояние (пусть всегда будет, как сейчас) – по двум причинам. Во-первых, новое угрожает власти касты, угрожает её тотальному контролю за низшими кастами. Нередки примеры, когда одно-единственное новое техническое решение обрушивало всю веками складывавшуюся иерархию, потому что старое начальство с применением этого нового решения оказывалось вдруг никому не нужным.
Во-вторых, каста ненавидит развитие ещё и потому, что развитие множит успешных, тем самым разбавляя и размывая уникальность представителей касты. Если ты один имеешь телевизор в городе, это одно, а если все его имеют – совсем другое. Казалось бы – тебе-то какое дело? Твой-то телевизор не испортили и не отняли! Ты вроде не потерял ничего… А на самом деле ты потерял все…
И наступает момент, хорошо знакомый историкам древнего мира, когда кастовость срастается с сатанизмом и демонизмом. Быть уникальным – не грех, скорее дар судьбы. Но когда высшая каста пытается сохранить свою уникальность искусственно, уничтожая и вытаптывая ростки всего, что могло бы облегчить жизнь людям в целом – каста превращается в собрание злодеев, в заговор против человечности.
Только стремительное развитие может сформировать общенациональное единство богатых и бедных. В обществе застоя или упадка никакого национального единства быть не может: если не умножать и не прибавлять, то получится, что любую корку хлеба ты делишь с соседом и отнимаешь у соседа. Нет развития, нет деловой активности – нет и общественного оправдания богатству. Оно больше не маяк, указывающий путь другим, а болотный огонек, блуждающий по трясине и порождаемый гнилостными процессами.
Если богач не несет всем нам перспективы завтра стать такими же, как он сегодня, то зачем он нам нужен? – неизбежно спросят люди. Какую служебную цель и функцию он несет в целостном общественном организме? Получается – никакой, он живет не для нас, а сам для себя, но в таком случае он уже не орган, а паразит или опухоль на теле социума…
Если двигатель вместо того, чтобы толкать всю машину, тратит топливо только на свои внутренние процессы, то такой двигатель выбрасывают на помойку. Если богатых считать двигателями прогресса, авангардом развития, то без прогресса и развития они – сломанный, испорченный, никуда, кроме как в утиль негодный двигатель.
Так в обществе застоя (где сегодня живет вся планета Земля) две ненависти родят зловещее завихрение по типу 1917 года. Ненависть бедных к богатым, как к бесполезным паразитом, никуда не движущим общество; и ненависть богатых ко всему человечеству, в котором застойные богачи видят постоянную угрозу своему лидерству. Какую сферу человеческой деятельности ни возьми – всякая угрожает застойному богачу-тунеядцу.
Возьмем технику: инженер может изобрести нечто, что перенаправит финансовые потоки, пошатнет власть верхушки – а потому долой инженерию! Возьмем культуру: писатель, художник, даже композитор и скульптор могут пробудить здравый смысл, человеческое естество, нетерпимое к лидерству паразитов. А потому – долой культуру, долой искусство! Возьмем расширенное воспроизводство дешевых товаров: если сделать их много, то люди обретут комфорт и не так рьяно будут целовать ноги «милостивцев-благодетелей» за каждый медный грош подачки. А потому – долой производство, долой дешевизну: делаем меньше, дороже, недоступнее, чтобы рабы знали свое место…
Каста, сформированная застоем и в итоге защищающая застой, искусственно углубляющая и укрепляющая его – в конечном итоге становится ненавидящим человечество врагом жизни, находит себя в некрофильстве и некромантии. Разве не это мы наблюдаем сегодня у современных «элит»?
Если не строятся новые фабрики и новые города, не рождаются новые отрасли и направления деятельности, потребность человека в положительных эмоциях перерождается в социальный садизм. Связь социального садизма с «застоем обыкновенным» гораздо теснее и плотнее, чем обычно принято думать. Желудок, не получающий пищи, начинает переваривать собственную слизистую оболочку (так образуется язва желудка). Человек, не идущий вперед, начинает врастать в преисподнюю. Когда энергия не расширяется – она концентрируется. А что происходит с концентрированной, сверхсжатой энергией? Взрыв. Самовозгорание. Деформация любой формы – следствие сжатия энергии, концентрированной к центру…
Дело формирует Человека с большой буквы. Сложность и новизна дела формируют сложный и активный разум; в отсутствии же задач разум отмирает, деградирует. Сложные манипуляции рук – источник сложной духовной культуры, богатого внутреннего содержания у человека. Уберите сложные манипуляции рук – и получите примитивные души зомби…
Можно совершенно очевидно констатировать, что человек существует в качестве человека (а не больного социопата) только в развитии и расширении своей деятельности. Застой несовместим с природой человека и в итоге порождает праздных монстров. Воспевая результаты и итоги Дела, мы часто забываем сказать о великой целительной и созидательной пользе самого процесса дела.
Например автор развивает мозг в процессе написания статьи независимо от публикаций, гонораров, известности и тому подобных плодов и итогов его работы. Первый итог его работы – заключен в самой работе.
Именно поэтому я утверждаю, что производство, индустрия существуют не только для прибыли (прибыль и другими путями можно получить), а ещё и сами для себя, как самоцель. Само их существование есть достойная цель, потому что увеличивает количество и умственные качества населения страны. Есть работа – есть и жизнь, сложная работа – развитый ум!
Деградирующий от вседоступности и вседозволенности богач не может быть источником деловой активности, как не может быть её источником затюканный нищий, мечтающий все поровну поделить и на том «навеки уснуть». Именно поэтому мировая наука давно уже утверждает, что и богатые и бедные – источники торможения развития, консервативные якоря, а единственным источником роста является т.н. «средний класс»: тот, кто не надел на себя корону, но и не поставил на себе крест.
Общество в котором все раз и навсегда поделено, карт не пересдают – есть общество застоя, независимо от того, как поделено, поровну или не поровну. Экономика живет колебаниями потерянных и вновь подаренных шансов для тех, кто чего-то хочет добиться в будущем. Ведь очевидно же, что если нет мечтающих о лучшем будущем, верящих в лучшее будущее – то нет и самого будущего!
Вернуться назад