Роман Сапоньков фиксировал освобождение Углегорска, Дебальцево, Мхина, Пальмиры и авиабазы Кувейрис. Сегодня он неумолимо приближается к Ракке....
«Пройдено километров «столько-то», войска отразили «много» атак». За сухими сводками сторонний человек не поймёт всю механику происходящего. В этом наступлении я практически с самого начала. Только при мне войска продвинулись на 60 километров. Всё началось с развилки у деревни Асрия. Еще на прошлой неделе это была передовая. Боевики постоянно атаковали позиции, несколько раз им удавалось ненадолго захватить. Я много раз ездил в Алеппо мимо этой позиции. Когда началось наступление, я был именно там.
Вернулся. Но отвернул не направо, на Хомс и Дамаск, а налево, на Ракку.
Странное чувство испытываешь, когда пересекаешь место, на котором еще вчера стоял враг. Окопался, держал позиции. Еще вчера зайти сюда означало верную смерть. А сегодня ты спокойно проезжаешь на машине. По той же дороге, которая здесь издревле. Мимо деревни, которая была здесь тысячи дет назад, вчера, стоит сегодня и будет стоять еще тысячу лет.
Только люди приходят и уходят, рисуют границы, выдумывают врагов. У человечества странная мания постоянно убивать себе подобных. Те ребята, которых пинком под зад погнали к Ракке, с чего-то решили, что только их религия единственно правильная, остальных можно убить или, в крайнем случае, превратить в рабов. Что ж — у России и её союзников большой опыт перевоспитания таких зазнавшихся болванов. Этакий детский сад для несозревших до созидания людей.
В детском саду дети пекут куличики. Еду по дороге, справа вижу сложившийся большой дом, буквально растерзанный артиллерией. Остались стоять несущие балки, стены изорваны в клочья. Такое бывает на нейтральной полосе, когда по пристрелянным местам долго и муторно работают орудия.
Но армия здесь прошла за пару часов. Значит, на километр фронта стянули огромное количество стволов.
Куличи выпекаются знатные. В нашем детском саду перевоспитание идёт с неотвратимостью парового катка (или наступления мирового коммунизма-кому что больше, как говорится). Проезжаю двадцать километров. Вижу авторов огненного безумия – под два десятка гаубиц Д-30, с десяток установок «Град», еще столько же 130-мм пушек М-46, с пяток «Гвоздик», танки усиления. На 5 километров фронта в пустыне неплохо.
В воздухе постоянно гарцует российская авиация. Вдоль обочин валяются трупы боевиков. Один такой бородатый красавчик с развороченным лицом удивлённо лежит рядом со спящим сирийским бойцом. Тот спит в тени грузового автомобиля прямо на асфальте. Армия воюет давно, бойцы привыкли ко всему — всё равно завтра армия пойдет дальше, а сегодня лучше сберечь силы и поспать в минуту затишья.
Артиллерия и авиация обрушились огненным смерчем, перепахав позиции бородачей. Часть из них сразу отправилась в поисках гурий, часть благоразумно решила махнуть гурий на блуждания в пустыне и умчалась прочь. В прорыв пошли штурмовые группы. Меня больше интересует передовая. Проезжаю мимо бойцов, готовящихся к наступлению. Им каждый день подвозят питьевую воду в цистернах. Сейчас приехала такая бочка. Бойцы бегут к ней с бутылками, моются под шлангом воды. Впереди уже гремит бой.
Доезжаю до нескольких пикапов, стоящих на обочине, у них в кузовах зенитные орудия 23 миллиметра. Орудия направлены на север. В паре километрах бегают боевики. Они бросили позиции и драпанули, теперь перегруппировались и, видимо, думают, что делать дальше. Выбирают довольно странное решение – выслать смертника на заминированной машине. Странно решение при таком насыщении фронта артиллерией и наблюдателями. Смертника подпускают на несколько сотен метров, дают пару длинных очередей и отправляют к гуриям.
В нашем детском саду могут исключить за неуспеваемость – чай не гуманный социализм на дворе. Прививка свинцом вместо прививки на плечо.
Наступление возобновляется. Пикапы разворачиваются задом на перёд, выставив орудия в сторону Ракки. Начинают пятится. Рядом идут бойцы. Периодически останавливаются, если видят движение, стреляют. По выявленным целям работает артиллерия. Периодически пикапы срываются с места и летят в пустыню по гладкой, как стол, поверхности. В паре километров останавливаются и открывают огонь.
Продвигаемся таким образом километров на пять за пару часов. Настроение у всех приподнятое. Больше напоминает карнавал.
Неожиданно обстановка меняется и над головой начинают свистеть пули. Одновременно с сирийцами в три прыжка лечу к обочине. Взметаются фонтанчики рядом со стоящим в пустыне в метрах 20-ти от нас пикапом, некоторые выбивают сноп красивых искр. Пулеметчик в пикапе задумчиво долбит куда-то вдаль. Сирийцы начинают что-то орать, оказывается, мой напарник стоит один на дороге в зеленой контрастной рубахе и флегматично снимает фонтанчики от пуль. Оглянувшись, бежит к нам.
Потом, по записи, оказывается, что прошло не более 5 секунд, но мне показалось вечностью. Даже обматерить коллегу успел.
Посреди этого великолепия стоит белый Митсубиси Л-200 с ПТУРом в кузове. Боец курит сигарету и спокойно крутит колёсико наводки. «Рус, бабх. Даишь» — жестикулирует мне боец. Навожусь на пикап, раздается характерный писк, оглушительный рёв и ракета уходит к цели. По нитке контактов за ракетой пытаюсь поймать камерой ракету. Над головой опять свистят пули. Раздаётся взрыв. Бойцы это почему-то воспринимают как победу. Все встают и начинают радоваться.
Стрельба действительно стихла, справедливости ради. Подъезжает начальство. Сирийский генерал получает звонок от российских коллег. Он засекли с воздуха большое скопление пикапов на шоссе и не против их накрыть. Генерал задумчиво спрашивает, сколько пикапов. Какого цвета, куда смотрят мордами. Сходятся на мысли, что это нас засекли и накрывать всё же не стоит. В воздухе опять свистят пули, но сейчас до них никому нет дела.
С юга подходят сирийские танкисты. Растянувшись в цепь на несколько километров, они начинают прочесывать южный фланг. Наша штурмовая группа продолжает движение на Ракку.
