ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.
Владычество людей старшего поколения влечет за собой присвоение власти народа — это показывают многочисленные примеры из истории СССР и других стран мира.
Загадочные болезни Владимира Жириновского и Геннадия Зюганова вызвали почти столько же слухов, сколько и возможная война России с Украиной. По всей видимости, износ политической системы и естественное одряхление партийных вождей всегда порождают различные догадки и предположения, причем нередко самого нелепого свойства.
Нечто подобное уже было сорок лет назад, во времена позднего Советского Союза. 25 января 1982 года в возрасте семидесяти девяти лет умер секретарь ЦК КПСС Михаил Суслов, которого называли «серым кардиналом» советской системы. На освободившееся место второго человека в партии перешел Юрий Андропов, оставивший ради восхождения к вершинам власти должность председателя КГБ СССР. Такая «рокировочка» сразу показалась подозрительной. И сомнения только усилились, когда 10 ноября 1982 года скончался семидесятипятилетний Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, которого вскоре сменил недавний всесильный чекист.
Советская эпоха клонилась к закату. Слухи между тем множились и росли. Уже и тяжелобольного Андропова общественная молва превратила в жертву не вполне удавшегося покушения. А набиравшая обороты Афганская война еще больше подрывала веру народа в адекватность и дееспособность советских вождей.
Действительно, к 1982 году многие руководители партии и правительства достигли преклонных, по меркам того времени, лет. Константину Черненко, секретарю ЦК КПСС и сменщику Андропова на посту генсека, был семьдесят один год. Семьдесят семь лет исполнилось председателю Совета Министров СССР Николаю Тихонову. Ненамного младше его были и ключевые советские министры — семидесятичетырехлетний глава Минобороны Дмитрий Устинов и семидесятитрехлетний глава МИД Андрей Громыко. Старше всех был председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Арвид Пельше, которому было восемьдесят три года.
Советский народ уже вовсю насмехался над престарелыми властителями, слагая бесчисленные ехидные анекдоты про их умственную и физическую немощь. Но, пожалуй, даже в научных кругах мало кто называл старцев из Политбюро ЦК КПСС геронтами. Зато в постсоветское время этот политический феномен был переосмыслен, в результате чего в «Большой российской энциклопедии» появилась статья под названием «Геронтократия». И в ней сказано, что «в переносном смысле применительно к современному обществу» таким термином «называется узурпация политического влияния людьми старшего поколения». Конечно, такое определение звучит дипломатично, но в целом суть этого явления ясна.
То, что владычество стариков, как правило, теснейшим образом связано с присвоением власти народа, демонстрируют многочисленные примеры из истории самых разных стран мира. Геронтократия и авторитаризм, можно сказать, идут рука об руку, порождая самые причудливые формы политического произвола и насилия над личностью человека.
Мао Цзэдун железной рукой правил Китаем до восьмидесяти двух лет, и только смерть низложила Великого кормчего. А один из политических наследников Мао, Дэн Сяопин, бывший фактическим руководителем КНР, сохранял свое влияние на дела государства аж до девяноста двух лет.
На другом конце света, на Кубе, Фидель Кастро окончательно отошел от власти, когда ему было уже девяносто лет. Но ему наследовал его младший брат Рауль, который, несмотря на преклонный возраст (ему сейчас девяносто один год), по-прежнему имеет решающее влияние на кубинскую внутреннюю и внешнюю политику.
Некоторые страны Европы, кстати сказать, тоже не избежали влияния геронтократии. Как и в вышеописанных случаях, это было связано с коммунистическими режимами разной степени ортодоксальности. В Албании Энвер Ходжа правил до семидесяти шести лет, вплоть до своей смерти. Болгарский автократ Тодор Живков ушел в отставку под давлением своих соратников, когда ему было семьдесят восемь лет. А могущественный правитель Германской Демократической Республики Эрих Хонеккер сохранял свою власть до семидесяти семи лет.
Современная Россия, которая никак не может выбраться из политического болота, куда она попала по причине несменяемости власти, в очередной раз идет неверной тропой. Тем временем правящий режим стареет вместе с теми, кто его олицетворяет. К примеру, председателю Совета Федерации Валентине Матвиенко 7 апреля исполнится семьдесят три года, тогда как председатель Конституционного суда Валерий Зорькин уверенно приближается к своему восьмидесятилетию. 7 октября этого года семьдесят лет исполнится и президенту России Владимиру Путину.
Однако по меркам современных Соединенных Штатов, Путина иначе и не назовешь, как политическим юниором. Как-никак 46-му президенту США Джо Байдену 20 ноября этого года стукнет восемьдесят, да и его предшественник, Дональд Трамп, покинул Белый дом, когда ему было семьдесят четыре года.
Впрочем, все сказанное верно, только если придерживаться формального подхода к этой проблеме. Поскольку в Америке, вне зависимости от возраста, президентами становятся в результате прозрачных и конкурентных выборов. И кроме того, как бы не были велики заслуги конкретного президента, по прошествии двух сроков он навсегда покидает властный олимп.
В России же, как хорошо известно, все устроено по-своему. Чем старше становится правитель и чем дольше он находится у власти, тем более непогрешимым он делается в глазах своего окружения и немалой части населения. При этом всесильный властитель, переоценивая свои возможности, нередко пускается во внешнеполитические авантюры. В частности, император Николай I, являющийся эталоном для некоторых сегодняшних обитателей Кремля, ввязался в губительную Крымскую войну, когда ему было пятьдесят семь лет. А если учесть, что в России в конце XIX века продолжительность жизни мужчин была около тридцати лет, то Николая Павловича на этом основании можно считать глубоким стариком.
И похоже на то, что в этом отношении преемственность политических традиций в России сохраняется. Более того, нынешние российские правители имеют все шансы превзойти в неудачливости многих из своих предшественников. Во всяком случае, они рискуют стать первыми, кто получит тяжелые санкции, так и не начав полноценной войны. Ведь для этого нужна самая малость — еще немного, месяц-другой, поманеврировать у границ Украины.
