Зашевелилось, задвигалось, занервничало. Все кубло задрожало мелкой дрожью. Хвосты торчком, усы в стороны, уши оттопырены, глазенки испуганы, зубы оскалены. Пытаются бежать, а бежать-то некуда. В Грузию нельзя, в Америку тоже, ведь неизвестно как оно там сейчас повернет, а в Россию… Ой!

Ох, мама, мама, мамма-мия!

Большая жирная крыса в наркотическом угаре требует еще себе наркотиков и заявляет, что сожрет большую и пьяную крысу. Та, в свою очередь, собирает вокруг себя крыс лысых, армянских, картавых, плешивых и создает большой крысиный штаб. Лысая и губастая крыса заявляет, что штаба никакого нет, и тут же объявляет террористическую угрозу на Крещатике. От крысы армянской бегут крысы грузинские, их место тут же занимают крысы молодые и обнаженные.

Главная пьяная крыса все больше хлещет Дон Периньон и заедает его шоколадом. Трусится. Покрылась испариной. Не угадала. Боже! Как не угадала?!!! Все, все, что нажито непосильным трудом, все под угрозой. Как удержать? Ведь вон, крысы, что помельче, уже зыркают, уже зубы навострили. У-у-у, сволочи.

А крысиная мама? Ведь обещала! Ведь все крысы, все до одной ей верили. От добычи своей долю посылали. Молились на нее, а она…

Совсем забыла своих крысенышей. Проиграла и в тот же день поехала с мужем разводиться. Мол, не до вас, крысята – семейные проблемы. И оставила. Вот так, прямо в одной бочке и без провианта. И началось. Ведь бежать-то некуда…

Беда, православные. Посмотрите на это все незатуманенным взглядом. И если вы внимательно всмотритесь, то сразу увидите, что их лица, только лишь кажутся человеческими. Чем пристальнее будете всматриваться, тем больше вам будут являться рожи крысиные на тех местах, где еще только недавно вам казалось лицо человеческое.

Рассмотрели? Тогда готовьтесь. Скоро травить будем.

Василий Волга