Секретный код, граната и страх: воспоминания радистки, прошедшей войну
«Нас направляли в леса. Нам давали аппарат, к нему блок питания в 16 кг, пистолет, гранату и секретный код передачи. Условия были нечеловеческие. В определенных случаях надо было взорвать себя и аппаратуру», — рассказывает ветеран
Москва, 8 Мая 2016, 19:54 — REGNUM Людмила Вениаминовна Яровая родилась 24 июля 1924 года. Война застала молодую девушку во Ржеве. В обстрелянном и разбомбленном городе она помогала раненым и раздавала воду, а когда взорвали и ее дом, сбежала в Горький и попросилась на фронт. Выучившись на радистку, Яровая ходила по лесам и передавала сообщения о местонахождении немцев. Героем войны ветеран себя не считает: в беседе с корреспондентом ИА REGNUM она неоднократно подчеркивала, что настоящим героем Великой Отечественной войны был простой советский народ, обеспечивающий фронт.«Страшно было, а что делать?»Я жила в городе Ржеве. Война началась 22-го июня, а 30 числа нас уже бомбили. В общем-то, двигалась война очень быстро. Уже шли по нашей улице и по Красноармейской набережной раненые. Мне не было еще 18 лет. Месяц тогда был очень жаркий. Мальчишки нам подносили с колонки воду, а мы поили раненых и женщин с детьми. Колясок детских тогда не было. Женщины носили своих детей в одеялах. Все просил пить. Также в городе было организовано дежурство — надо было смотреть, когда сигнал тревоги начинается. Самолеты уже знали кого и как бомбить. Вокзалы и аэродромы города были разбомблены. На Рижской дороге уже скопилось много запасных эшалонов, а у наших солдатов даже не было оружия. Страшно было, а что делать?«Когда меня увезли с кладбища, то я двое суток не могла говорить»Рядом с нашим домом был кладбище. Когда привозили мертвых солдат, то их на машинах отправляли туда. Туда никого не пускали, но я знала лазейку. И вот машин двадцать привезли в тот день. Перед этим там был выкопан большой котлован. Машина одна заезжает, и два солдата берут документы от трупов. И мертвых солдат бросают в яму. Всю машину освобождали, и другая заезжает. Пока еще целыми солдат бросали, а потом бросали отдельно руки, ноги, тело. Я стояла на возвышенности и наблюдала. И так меня потрясло увиденное, что я потеряла сознание. И когда меня увезли с кладбища, то я двое суток не могла говорить.«Проходящие солдаты быстро завязали мне рану»Мама уехала в деревню. Мы оказалась в окружении, потому что немцы шли очень быстро, а наши были не вооружены совсем. Раненых увозили, и уже не оказывали им ни помощь, ничего другого. Разбомбили сначала соседний дом, и тогда с крыши доска угодила мне в левый висок. Шрам остался у меня на всю жизнь. Проходящие солдаты быстро завязали мне рану. Так я замотанная из города и вышла. Потом и наш дом разбомбили. Я оказалась без средств и одежды. Конечно, началось мародёрство. Таскали со складов все: мешки с мукой и остальное. Ничего не работало. Я продолжала вместе с другими девушками помогать прохожим водой, также просили помочь подержать детей. А потом проходила последняя часть с ранеными. К нам подошел командир сказал: «Уходите! Через несколько минут мост взорвут через Волгу, и вы не переплывете». Мы и пошли с подружкой. Шли пешком, ехали на машинах и лошадях целый месяц. Сначала решили до Москвы добраться, но нам сказали, что немец уже близко. Мы шли с женщинами, детьми и солдатами от деревни до деревни, от колхоза до колхоза. И нас как-бы догонял немец. Тогда в колхозах был скот. Солдаты зарежут скотину, сделают шалаш, чтобы огня не было видно, немного обжарят. И так мы добрались до Горького. Пришли туда и думали, что же делать. Решили пойти на большой завод искать общежитие. Поступили на автомобильный завод. Там, в цеху ходили машины километра два, а наверху подавали детали и части для ремонта. Нас поставили к станкам. Там подавали пруты. Станок крутится, и пульки вылетают для брони. Смены было две с 8 утра до 8 вечера. «Надо было взорвать себя и аппаратуру»Мы решили пойти в военкомат и проситься на фронт на медсестер. Но медсестер было достаточно, тогда набирали радистов. Мы согласились. И вот каждый день после работы в дневную смену мы шли заниматься Азбукой Морзе. Так длилось полгода. Жили в общежитии: разделено все было занавесками. Тут солдаты, там женщины с детьми и мы. Матрасы и солому привозили. Наволочку и одеяло мы этой соломой и набивали. И вот нам пришла повестка: явиться к 9 часам с вещами. Нас призвали по мобилизации в армию. И так я была зачислена в школу младших радио специалистов Разведуправления Генерального штаба. Обучение было очень строгое. Занятия с утра до вечера. Надо было изучить технику, аппарат секретный, который и передавал, и принимал информацию. После окончания училища стали посылать работать. Меня сразу не послали, я была очень худая, не годилась, так сказать. Я плакала, когда мои все девочки уходили, а меня оставили помощником командира взвода в училище. И когда я выпустила свой взвод, то меня стали пускать на точки. Нас направляли в леса. Нам давали аппарат, к нему блок питания в 16 кг, пистолет, гранату и секретный код передачи. Условия были нечеловеческие. В определенных случаях надо было взорвать себя и аппаратуру. Этого не пришлось сделать, как-то обходилось все. Вообще, нам много помогали жители, подсказывали, где находятся немцы. В лесу дойдешь до точки — надо взобраться на дерево, растянуть антенну и сидеть делать сообщения: в каком месте и что происходит. Шифр часто менялся, надо было возвращаться, и заучивать новый. Немцы быстро распознавали наши тайные цифры. Было очень опасно. Жителей они находили и расстреливали, да и радистов. Вот у меня была подружка Лида Базанова. Она партизанам сказала, что состав немецкий должен проходить и надо взорвать железную дорогу. Партизаны попросили ее показать место. И когда она подходила, то ее схватили немцы, и повесили. «Многие долго не знали, что война кончилась»Последний дни войны мы работали по квартирам. Передавали из Коврова и Горького сообщения. Два часа работы, два — отдыхаешь. А уже после войны нас перевели в училище в Арзамасе. Я была тогда старшина радиоузла. У меня было 16 человек, и они связь держали с остальными. Многие же радисты были еще по лесам и в Германии. Многие даже долго не знали, что война кончилась. А когда мы узнали о Победе, то было все: и слезы, и радость, и ликование. «Герой войны — это народ»Знайте, я была простым радистом на войне, геройского поступка я не делала. А герой войны — это народ. Народ, который снабжал армию, который себе во всем отказывал, а кормил и обеспечивал солдат. Это делали наши люди. Самые настоящие герои. Все были настроены на то, чтоб только победить, чтобы Россию не покорил фашизм. Лично я преклоняюсь перед русским народом, который все вынес на своих плечах!
Вернуться назад