Одной из своеобразных особенностей государственного устройства независимой Латвии является наличие неграждан (nepilsoni - лат.) Это люди, не получившие права стать гражданами страны после восстановления латвийского суверенитета в 1991 году. По причине своей принадлежности к «советским оккупантам», захватившим Латвию после изгнания оккупантов нацистских. Гражданами новой Латвии стали подданные Латвийской республики, закончившей свое существование в 1940 году. И их потомки, прямые и косвенные. Почти 35 % постоянного населения прибалтийской страны получили статус неграждан. Этнические латыши составляют 0.06 % от их общего количества. До 1995 года правовой статус латвийских неграждан не был определен какими-либо юридическими актами. Молодое государство попросту отстранило от участия в общественной жизни (т. е. от выборов) существенную часть собственного населения. Дабы эта часть с сомнительной лояльностью не мешала воссозданию основ латвийской государственности. В 90-ых годах прошлого века в ЕС (с его обостренной озабоченностью правами личности) Латвию никто не звал. Управляемый парламентаризм вынуждал на хитрости пускаться и позволял Брюсселя не опасаться. Всего насчитывается порядка 80 различий в правах между гражданами и негражданами Латвии. Они касаются: - Возможностей занимать должности в государственном секторе (23 позиции) - Сферы общественных отношений (18 позиций) - Неравенства в частном секторе и в бизнесе (16 позиций) - В свободе въезда и выезда (8 позиций) - В правах собственности (5 позиций) - В социальных правах (3 позиций) Особенно мерзостен отказ учета стажа работы в советскую эпоху при расчете пенсий неграждан. Потому что гражданам Латвии работу на благо тоталитарного оккупанта преспокойно засчитывают в пенсионный актив. А вот nepilsoni до 1991 года трудились абсолютно бесполезно, если не во вред еще не вылупившемуся на свет государству. Неграждане могут рассчитывать на пенсии в ограниченном размере, тут вам не советский пансион. Такая европейская справедливость, моральная и финансовая одновременно. Важно отметить, что латвийский дискриминационный список динамичен. Одни ограничения - например, сложности с приватизацией недвижимости и земельных участков - благополучно отменяются. Потому что все (украдено до нас) объекты приватизации рано или поздно обретают своих хозяев и процесс заканчивается естественным путем. Другие ограничения вводятся - скажем, в области ужесточения кадровой политики в сфере безопасности. Вплоть до частных охранников на инфраструктурных объектах. За прошедшие годы количество латвийских неграждан существенно снизилось, с 700 до 240 тысяч. Впрочем, как и население всей Латвии, пусть и не столь резко (с 2.668.000 до 1.992.000) Численность неграждан уменьшилась по причине эмиграции, смертности, натурализации и получения гражданства других государств. Именно в такой последовательности по значимости вклада каждого упомянутого фактора. Сама процедура латвийской натурализации по сложности оценивается на втором месте в ЕС - труднее сдать экзамен по истории и знанию государственного языка только в Дании. Недавнее постановление Центра государственного языка Латвии призвано продвинуть латвийский язык еще дальше. В смысле повысить его популярность и ценность во всех слоях латвийского общества. Центр государственного языка Латвии выпустил постановление обязательности использования латвийского языка на рабочих местах. Не только чиновниками, но всеми работниками. В том числе в сфере обслуживания - в магазинах, офисах, в учреждениях. В аптеках для провизоров, коими могут быть только граждане Латвии, а то неграждане того и гляди отравят новых европейцев, перепутают препараты, нарушат фармакологическую гигиену. В общественном транспорте латвийский язык обязателен пока что для водителей и кондукторов, а дальше как дело пойдет. Это "замечательная" идея - в принудительном порядке заставить говорить многонациональную страну на единственном государственном языке. Причем не только в казенных учреждениях, но и в общественных местах. Обладая 240.000 контингентом неграждан, которые могут не знать латышский язык в должной степени. Да и все ли граждане вольной Латвии свободно общаются на родном языке? А прибывшие из долгих и дальних поездок в давно безвизовый ЕС? Туристы? Иностранцы, постоянно проживающие в Латвии? Им всем молчать, что ли? В магазинах, в транспорте, в аптеках? Тогда разработайте язык расово верных жестов, раз опасаетесь чуждых лингвистических звуков. Скажем, в Швейцарии наличествует четыре государственных языка - и государственный служащий обязан владеть тремя из них. Швейцарский чиновник обязан общаться с согражданами на удобном для них языке. Ретороманский язык крайне редок, в Швейцарии им пользуются всего 1 % населения - но и ретороманец вправе требовать всего комплекса чиновничьих услуг на своем родном языке. Потому что его язык - государственный. Разумеется, в частной жизни большинство швейцарцев (65 %) общается по-немецки. Так уж исторически сложилось. Но в этой отсталой Швейцарии никому и в голову не придет требовать от италошвейцарцев, франкошвейцарцев или ретороманцев принудительного разговора на языке Гете и Шиллера. Стоит полагать, что швейцарцы в принципе не поймут подобного требования. Как и оснований для их публичной генерации. На уровне европейского менталитета, да. Уже в третьем абзаце постановления Центра государственного языка прорываются сполохи европейской ментальности по-латышски: Разговаривая друг с другом по-русски, эти русские угрожают латышскому языку! Разговоры по-русски надлежит квалифицировать как неуважение к латышскому языку! Только в Латвии имеется возможность говорить и развивать латышский язык - а эти русские эту возможность вытесняют! Смирно!! Разговорчики в строю!!! В постановлении языкового Центра замечательно подменяются понятия государственного и официального языка. Оцените пассаж латвийских чиновников: «Если общение работников между собой слышат другие люди, пассажиры общественного транспорта, посетители учреждений и офисов, клиенты магазинов и предприятий сферы услуг, то... такое общение необходимо квалифицировать как официальное. Оно должно осуществляться на государственном латышском языке» Интересна аналогия латышского постановления в международном разрезе. Например, в канадском направлении. Отчего бы Оттаве не обязать жителей франкоязычного Квебека разговаривать в общественных местах исключительно по-английски? В связи с угрозой для языка Шекспира от выходцев из Галлии? Да и Лондон недоработал при подготовке к референдуму о шотландском суверенитете. Запретили бы шотландский язык за месяц-другой до голосования. Как вокабулярный знак неуважения к английскому государственному языку. Глядишь, количество европейских государств уже бы приумножилось. В Финляндии шведский язык имеет государственный статус, хотя по-шведски говорят лишь 6 % постоянных жителей Суоми. Шведский и финский язык равнозначны, в ом числе при общественном общении. В Индии (бывшей британской колонии) английский язык - государственный. Хотя им владеют не более 3 % граждан Индии. Там, где тебя пойму, можешь говорить по-английский. В Ирландии за знание родного языка государство платит специальные пособия! Им владеет всего треть населения страны, хотя свыше 88 % населения называют себя ирландцами! Но запрещать в связи с очевидными проблемами ирландского языка английскую речь никто не намеревается. При всей сложности исторических отношений с Великобританией, при многовековом характере угнетения ирландцев, при давней конфронтации в Ольстере. Но Британии, Ирландии, Финляндии, Индии и прочие Канады латвийским бюрократам не указ. В Латвии выполнение служебных и профессиональных обязанностей на иностранном языке признано недопустимым. Сужение области использования латышского языка квалифицировано как угроза (будущему земной цивилизации) его статусу. Каждому (!) работодателю рекомендуется обсудить с персоналом животворящее значение латышского государственного языка при выполнении работниками своих профессиональных обязанностей. Азбука этики гласит, что при общении используются язык, понятный для всех участников беседы. Случайно услышавшие разговор люди (в реальности латвийского языкового Центра) должны бежать к ближайшему жандарму со срочной жалобой. Господин полицейский, в том автобусе только что наш язык унижали. Прям по статусу, в циничной форме, со смехом и диалогами, ай-яй-яй. Когда полгода назад в центре латвийского Вентспилса голландские моряки и британские вояки блевали на клумбы и мочились на витрины, они совершенно не нарушили статусность латвийского языка. Как и престиж латвийского государства. Потому что не пытались общаться по-русски, друг с другом и с прохожими. Потому и были с почетом препровождены не в полицейские камеры, а на свои корабли. Где и продолжили защиту латвийской независимости в компании рома, бренди и гальюна с зелеными чертиками. В связи с тем, что властям страны постоянно мерещится нарастающая восточная угроза, латвийский языковой Центр может и пересмотреть уровень опасности. И запретить не только говорить, но и думать на русском языке. От вольномыслия к мыслепреступлению - один шаг, Оруэлл гарантирует. Кто коварно морщит лоб, подлежит незамедлительному аресту. Пусть доказывает, что думал на правильном языке. И объясняет, почему не думал вслух. Запрет языковой свободы в общественных местах унизителен для общества. Он губителен для того самого языка, о котором столь оригинально заботятся латвийские чиновники. Статус путем табуирования не приобретается, а утрачивается. Язык развивается по культурным и коммуникационным лекалам, а не по запретительным шаблонам.
Вернуться назад