Кино: в «Бегущем по лезвию» зритель почувствует влияние России
В Москве побывал Дени Вильнёв — один из лучших и самых титулованных канадских режиссёров, неоднократно отмеченный на родине главнейшими профессиональными призами, а в последние годы — после того, как его ближневосточные «Пожары» получили номинацию на «Оскар» — более чем активно работающий в Голливуде.
Его «Пленницы» оказались образцовым триллером про похищение, его «Убийца» — безупречным триллером про борьбу с наркокартелями, но сейчас Дени Вильнёв в первую очередь кажется новой надеждой научно-фантастического жанра: благодаря прошлогоднему «Прибытию» и в ожидании едва ли не самого многообещающего сиквела киносезона — фильма «Бегущий по лезвию 2049» (а ещё он собирается заново экранизировать «Дюну»). Планируется, что «Бегущий по лезвию 2049» выйдет в российский прокат 5-го октября — через два дня после того, как режиссёр, с каждой своей новой картиной «набирающий вес», отпразднует своё 50-летие. Продолжение культовой ленты Ридли Скотта — едва ли не самый амбициозный проект 2017-го года (и самый длинный: без малого три часа), а потому секретность вокруг него — самая что ни на есть повышенная. Тем не менее, разговору это не помешало.
Мы сохраняем очень много тайн вокруг нашего фильма и очень многого не можем говорить. Я не хотел бы подвергать опасности этот проект, так как в нём очень важны некоторые поворотные точки сюжета — и я сейчас не могу раскрыть многих секретов.
Собственно главного героя новой картины — офицера полиции Кея — играет Райан Гослинг, но в разговоре о нём и о его преемственности по отношению к герою Форда Вильнёв сам вынужден пробираться по краешку бритвы — дабы, опять же, избежать спойлеров.
К несчастью, мы должны очень аккуратно об этом говорить… Пока что я скажу, что они оба занимаются одной и той же работой, они оба — «бегущие по лезвию». Разве что в новом мире условия этой работы ещё жёстче. По планете всё ещё ходят репликанты, которых нужно найти и уничтожить. Конечно, технологии между фильмами развивались, и попытки контролировать память и личность репликантов — это всё помогло. Но всё ещё есть репликанты, которые вызывают проблемы и не ограничены по жизненному охвату, и найти их стало ещё сложнее — потому как потеряны все связанные с ними архивные записи, все их личные дела на цифровых копиях…
И мне, и Райану Гослингу очень важно было, что у обоих персонажей — и его, и Харрисона Форда — было ощущение изоляции, одиночества, кризиса идентичности, чтобы они не совсем понимали, кто они и пытались найти ответ на этот вопрос. И чтобы оба персонажа были бы очень неумелыми в вопросах любви и души. Важнейшую роль в сюжете играет и персонаж Джареда Лето — и Вильнёв рассказывает, что изначально его писали под Дэвида Боуи. Но после ухода легендарного артиста, стали искать «человека, который бы привнёс в кадр такой же драйв и харизму, такую же загадку и такой же поэтический настрой». Уговаривать Лето долго не пришлось: во-первых, он очень любит оригинальный фильм «Бегущий по лезвию», а во-вторых, «ему нравятся такие роли, которые требуют длинных, почти шекспировских монологов». Конечно, подобные монологи непросто бывает донести до зрителя, но актёр, по мнению режиссёра, «справился с этой ролью великолепно».
В показанных перед встречей с московским гостем фрагментах из нового фильма нельзя было не заметить активно употребляемые русские слова — что, разумеется, не могло не заинтересовать собравшихся журналистов.
Что мне нравится в создании фильмов, действие которых происходит в альтернативной реальности, — мы абсолютно свободны в том, что создаём. Одна из наших идей заключалась в том, чтобы взять мир конца 1970-х — и развить его с точки зрения геополитики. Сказать, что в нашем мире будет другая политика, другие отношения стран; он будет космополитичным, но совершенно по-особому. И культура России будет представлена в США гораздо больше. Если мы видим «Макдональдс», то почему бы нельзя увидеть какой-нибудь русский продукт на улицах Лос-Анджелеса?
Когда я читал Филипа Дика, то чувствовал присутствие подобного духа, чувствовал, что в этом мире и Россия будет присутствовать, и гораздо сильнее будет влияние Восточной Европы с точки зрения эстетики и культуры. Поэтому эти маленькие детали из русской культуры — это как отсылка к роману Филипа Дика.
Ну и разумеется, в разговоре о научно-фантастическом фильме невозможно было обойти стороной тему спецэффектов — и тут оказалось, что Дени Вильнёв вовсе не является их приверженцем, предпочитая работать с настоящими декорациями и подлинными предметами. Я понимаю, что спецэффектами можно создавать очень мощные вещи, но у этого всего есть границы. Можно создавать очень интересные миры, но нельзя использовать визуальные эффекты как основу фильма. С самого начала мы с оператором Роджером Дикинсом решили, что будем стараться как можно больше создать в реальности: мы пытались выстроить максимум настоящих декораций, создать мир, в котором актёры будут жить, в котором они смогут касаться поверхностей, взаимодействовать с физическими предметами. Этот мир должен был вдохновлять как нас, так и наших артистов.
Ролик фильма Дени Вильнёва «Бегущий по лезвию 2049»
Понимаете, когда мы снимаем на зелёном экране, то находимся в мире, который заранее запрограммирован: у тебя уже есть определённые ракурсы, определённые последовательности, всё уже зафиксировано из-за того, что ты уже заранее это сделал на компьютере. Я не люблю так снимать; я люблю снимать, следуя за интуицией актёра, видя спонтанность, которую актёр привносит в свою игру. Мне нужна возможность импровизировать с камерой, импровизировать с актёрами, мне нужно иметь на съёмочной площадке возможность эксперимента — и получить что-то живое, тактильное, физическое. И это была моя задача — сделать так, чтобы все сцены были максимально реалистичными.
Безусловно, у нас в фильме очень много компьютерной графики, но она используется не для того, чтобы воссоздать реальность, а для того, чтобы её удлинить, расширить по всем направлениям кадра. А всё основное, всё то, что находилось в центре кадра, — это всё настоящее. И благодаря этому мы также могли использовать настоящий дым, настоящий дождь, Роджер мог играть со всеми этими элементами, чтобы создавать нужный ему свет — что было бы невозможно, если бы мы запрограммировали все съёмки изначально на компьютере. Заканчивая один из своих ответов, Дени Вильнёв шутит, что и сейчас, просыпаясь по утрам, думает про себя: «Что же я натворил?!». Оценить, насколько правомерен или притворен его «ужас», мы сможем уже через три недели.
Вернуться назад