Читайте также: Чаепития в Академии: Истина прекрасна и в лохмотьях!
Человек он дерзкий, творческий, инициативный, а потому предлагает всегда неожиданные для большинства решения. Из-за этого одни его боготворят, поддерживают, а иные терпеть не могут, делая ему всевозможные пакости.
Сколько я его знаю (сорок лет уже!) он не меняется: остается таким же упорным, последовательным и непредсказуемым. Оттого уважаю его, люблю и во многом разделяю его взгляды и выводы.
Речь идет о космонавте, дважды Герое Советского Союза, член-корреспонденте РАН, докторе наук Валентине Лебедеве.
Он взорвал спокойствие нашего космического братства, куда входят все от генеральных конструкторов до "пускачей" Байконура, Капустина Яра и Плесецка, своими откровенными дневниками, которые вел на борту станции "Салют-7" во время своего 211-суточного полета. Так случилось, но Валентин показал мне отрывки дневника, и я, будучи редактором "Правды" по науке, опубликовал их. Да, пришлось повоевать с цензурой, но "Правда" была слишком авторитетным изданием, чтобы с ней можно было спорить на равных. По моей же рекомендации дневники начали публиковаться в журнале "Наука и жизнь".
Валентин Лебедев честно и до мельчайших подробностей показывал, что тщательно скрывают чиновники от космонавтики, что скрывается от посторонних глаз, как пробиваются в отряд космонавтов те или иные кандидаты и, главное, какие погрешности и беды скрываются за грандиозными успехами космических исследований.
Дневники Лебедева открывали неведомые грани нашей космонавтики, а потому пользовались большим успехом. Не только у нас, но и за рубежом.
И все прошло бы спокойно, "буря в стакане воды", поднятая недоброжелателями-сослуживцами, утихла бы вскоре, но тут случилось непредвиденное. Сотрудники КГБ обнаружили шпиона, который работал в АПН и который, имея допуск, не только общался с руководителями космической отрасли и космонавты, но и бывал в закрытых предприятиях. Встречал он и с Лебедевым, который начал подготовку к своему третьему полету в космос на корабле "Буран". Шпион из АПН тут же передал эту информацию своим хозяевам, приплюсовав к ней дневники Лебедева в полном объеме…
Шпиона арестовали, по его делу Лебедев стал проходить свидетелем. Это го оказалось достаточным, чтобы на предприятии его обвинили сначала в разглашении государственных тайн, а потом (поняв, что переборщили!) в "отсутствии бдительности".
И начался новый "Театральный роман"!
Почему я вспомнил Михаила Булгакова?
Очень просто: если заменить "пьесу" и "спектакль" на "космонавт" и "формирование экипажа", то разгул страстей, интриг, нелепостей и козней соизмеримы.
Впрочем, новые дневники Валентина Лебедева весьма похожи на развитие сюжета знаменитого романа.
Я имею в виду "Устоять на дороге в космос". Так назвал свои записи Валентин Лебедев. В космосе он вел дневник последовательно, почти ежедневно; на Земле и времени не хватало, да и иных забот было множество. Однако слово в названии "Устоять" определяет позицию космонавта, которому пришлось пережить невероятное количество трудностей — от обвинений в разглашении государственной тайны до исключения из экипажей, борьбы с наветами и подлогами. Казалось бы, автор записок погружен в эти земные страсти, но все-таки сквозь завесу борьбы с бюрократией и чиновниками пробиваться удивительно "светлые" стороны жизни. И они связаны прежде всего с работой, с мечтами о новых полетах, которые, к сожалению, так и не удалось осуществить.
Новыми гранями открылась мне и история подготовки к пуску "Энергии" и "Бурана". В частности, я не знал, что в экипажах были космонавты, которые уже летали, а не только летчики-испытатели, которыми руководил Игорь Волк. Среди тех, кто начал готовиться к полету на "Буране" был и Валентин Лебедев.
Ни в Главкосмосе для летчика-космонавта 1 класса, дважды Героя Советского Союза, ни в Российской Академии наук для профессора, доктора технических наук, член-корреспондента РАН (кстати, первого из космонавтов избранного в РАН) не нашлось средств, чтобы издать новую книгу Валентина Лебедева. Он напечатал несколько экземпляров, чтобы подарить свои записи друзьям и коллегам. На всех, конечно, не хватило. Низкий поклон Валентину за то, что один экземпляр он подарил мне.
В дневниках В. Лебедева много историй. Каждая из них интересна и поучительна. Я надеюсь, что широкий читатель все-таки получит возможность познакомиться с новой книгой прославленного космонавта, и найдутся люди и организации, которые помогут это сделать. А так как в апреле мы всегда отмечаем замечательный праздник — День космонавтики, то я хочу привести некоторые записи из дневника Валентина Лебедева, в котором он рассказывает о последнем великом достижении Советского Союза — космической системе "Энергия-Буран".
Итак, фрагменты дневника
2 октября 1985 г.
Узнаю случайно от сотрудников, что есть решение о составе экипажей на "Буран". В первом оказался Иванченков, хотя он с Елисеевым вместе уговаривали меня перейти на "Буран" с программы орбитальных станций, давали слово, что, если соглашусь, я буду в первом экипаже. Тогда надо было заткнуть кем-то программу, в которую они не верили, а теперь, когда полет стал реальным, возобладало желание моих конкурентов.
10 октября 1985 г.
На работе в 12 часов дня вдруг узнаю, что сегодня в 14.30 состоится первый полет орбитального корабля (ОК) "Буран" по программе горизонтальных летных испытаний. Быстро сел в машину, взял с собой методиста Павла Виноградова и поехал в Жуковский. Погода сырая, облачность 5-6 баллов, высокая. В ЛИИ по телефону нашел заместителя Лозин-Лозинского — Г. П. Дементьева, сына известного министра авиационной промышленности СССР, он дал команду выписать нам пропуска. Прошел, иду по стоянке микояновских самолетов, где под легким навесом стоит орбитальный корабль, похожий на огромный белый сундук. Вокруг копошатся специалисты, проводят последние работы. Экипаж уже в самолете.
Над аэродромом на высоте примерно 300 м летает лаборатория "Ту-154" в сопровождении "Л-39", как акула с прилипалой. ОК вырулил на полосу, мы встали метрах в 70 от нее. Видим, на высоте 100 м подходит "Ту-154" для видеосъемки всего процесса от взлета до посадки ОК, и, когда поравнялся с началом полосы, тот, взревев четырьмя двигателями, начал разбег. Почти напротив нас ОК медленно поднял переднюю стойку шасси и через некоторое время плавно отошел от полосы. Машина в полете. Все поздравили друг друга…
Набрав высоту метров 100, ОК убрал шасси и с левым креном стал удаляться от аэродрома спокойно, как будто летает давно. Рядом нами три пожарные машины, а на балконе командно-диспетчерского пункта (КДП) столпился народ. В воздухе других машин нет, и только это напоминает о необычности момента. Вслед за ОК параллельно ему ушли "Ту-154" и "Л-39". Отрыв ОК прошел в 14.05, и, набрав 500 м, он скрылся в облачности, мигая проблесковыми огнями. Через 7 минут мы увидели его вновь — черной точкой на горизонте. Постепенно увеличиваясь в размерах, он, приближаясь, шел по пологой глиссаде. У самого края полосы коснулся ее, и почти сразу пошел дым от протекторов. Плавно опустилась передняя стойка шасси, и почти сразу ввелся тормозной парашют. Все начали поздравлять друг друга, сели в автобусы и поехали на стоянку, где ОК остановился после рулежки у навесного ангара. У стоек рабочие в масках охлаждали диски шасси. К ОК подкатили крытый трап, и неожиданно откуда-то собралось очень много народа. Мне это напомнило митинг у ракеты за день до старта, как было у нас раньше заведено. Все расположились большим прямоугольником перед трапом ОК. Первым вышел Игорь Волк, без головного убора, в легком комбинезоне, хотя на улице было зябко, а за ним — Римас Станкявичус. Их стали поздравлять Лозин-Лозинский, Дементьев и другие. Вручали цветы. Римас был в кожаной куртке и летных брюках. Я тоже подошел поздравить их…
Выступил Игорь Волк… "Большой разницы между полетом на тренировочном стенде ПДСТ (пилотажный динамический стенд-тренажер) и реальным полетом орбитального корабля, — говорит, — нет…
Ведущий конструктор Долгих, выступая, сказал: "При подготовке ОК к полету почти не было замечаний по системам и приборному оборудованию". И. Волк добавил: "В дальнейшем надо сокращать процесс технологической подготовки корабля к полету".
В заключение Лозин-Лозинский, подводя итог, пошутил: "Я выражаю свое огорчение, что мало замечаний, но это шутка, — добавил он, — а так к этому полету мы сделали много упрощений. Надо теперь всем после удовлетворения результатами продолжать работу еще организованней и четче. Надо еще раз внимательно посмотреть циклограмму подготовки к полету, так как от некоторых системщиков имеем разрешение только на один полет, потому что не все закончили стендовые испытания. Полетом "Бурана" мы пробиваем нашей авиации дорогу в космос".
Мудрость — это знать, что сказать, когда и где.
13 марта 1986 г.
Запуск ребят Кизима и Соловьева на "Союзе Т-15" на станцию "Мир".
Проход Джотто через комету Галлея на удалении 500 км.
Сегодня узнал — меня вывели из программы 11Ф35 ("Буран"). Три года напряженной подготовки, блестяще сданные экзамены — и всё в ноль.
Трагический случай: три года назад я дал почитать свой дневник, который уже печатался в журнале "Наука и жизнь", Суслову — журналисту АПН по космической тематике, который неоднократно бывал у нас на предприятии и на приеме у Генерального конструктора. (Выяснилось, сто Суслов — американский шпион. В. Г.)
Вынужден был поехать к начальнику 1-го Управления, отвечавшего за режим в Министерстве общего машиностроения, А. С. Смирнову, чтобы выяснить, какие ко мне претензии. Он ушел от разговора. Также узнаю, что два дня назад академика В. П. Мишина, бывшего первого заместителя С. П. Королева, сменившего его на этом посту после смерти, из-за контактов с Сусловым хотели исключить из партии и уволить с должности профессора МАИ…
Мой учитель в МАИ, профессор Евгений Федорович Каменков, все время ободряет меня советом, улыбкой, часто задушевной беседой, а Таня, его жена, повторяет: "Да плюнь ты на всё, жизнь одна, и ты в ней столько сделал, что можно успокоиться". Милая Таня, невозможно активную жизнь заменить на спокойствие. Ничего, небо прояснится, и я поднимусь к новой своей мечте, полечу на "Буране".
8 мая 1987 г.
Стараюсь не отрываться от дела, добился у руководства командировки на Байконур. Хочется своими глазами увидеть запуск нового носителя "Энергия" многоразовой космической системы "Буран" и поучаствовать в обсуждении всех вопросов подготовки к пуску. Летел с Генеральным директором НПО "Молния" Г. Е. Лозин-Лозинским, его заместителем Г. П. Дементьевым. Командир "Ту-154", знакомый парень, дал попилотировать до высоты 500 м на снижении.
С А. Г. Решетиным, начальником отдела аэродинамики, и П. Воробьевым, начальником отдела баллистики, приехали на "двойку", так называют в обиходе гагаринский старт. Сюда весна еще только приходит, начали зеленеть деревья, но много не распустившихся. Степь в ковре тюльпанов с резко преобладающим розовым цветом. Говорят, что есть еще черные, но я таких не видел. Тюльпаны везде — в гостиницах, столовых. Байконур в цветах. Запоздала весна. Сразу поехал на 113-ю площадку. Там в монтажно-испытательном корпусе носителя "Энергия" красят полы зеленой краской, линии раздела наносят коричневой, готовят марафет к приезду Горбачева…
10 мая 1987 г.
Приехал в монтажно-испытательный корпус орбитального корабля (МИК ОК). Впечатление отличное. Огромные залы дооснащения орбитального корабля после его прибытия с завода, барокамера под систему объединенной двигательной установки (ОДУ), эхокамера для проверки радиосистем и зал контрольно-испытательной станции (КИС). Все это в строгой технологической увязке линий транспортировки ОК из зала в зал. Поражает чистота, белизна самого ОК, обклеенного белыми и черными плитками теплозащиты. Мощные стапеля, в которых он установлен, окруженный множеством ферм с площадками для работы. Прошел по отсекам корабля, аккуратный монтаж, чистая обвязка магистральных трубопроводов, все говорит — это не макет, это уже лётная машина. Монтажники попросили в журнале сделать запись. Говорят: "Вы из космонавтов первый в нем". Приятно было бы еще и полететь первому…
11 мая 1987 г.
Солнечное, прохладное утро. Всю ночь работали солдаты, красили заборы к приезду Горбачева.
Вечером в 20 часов 45 минут ему показали пуск с 95-й площадки ракеты "Протон" со спутником связи "Экран", после чего он осмотрел музей космических кораблей. Я смотрел пуск со 2-й площадки, у переезда через железнодорожное полотно, по которому возят ракету "Союз" на старт. Чтобы лучше было видно, залез на теплотрассу, которая проходит по опорам, т. к. почва засолена, и трубы в ней быстро выходят из строя.
Солнце было в это время на горизонте за МИКом 112-й площадки, а ракета пошла правее. Появился инверсионный след, и от него протянулся синий луч на весь небосвод подобно тому. Что наблюдал в космосе при заходе солнца.
12 мая 1987 г.
Вечером, в 20 часов, в г. Ленинске была встреча с Горбачевым…
О недостатках не говорил, в основном хвалил работу всех. Сказал, что труд тех, кто создает космическую технику, может служить примером для всего народа. Ему понравилось, что вся техника, все агрегаты отечественные и что надо этот подход развивать, а то многих, как говорил академик Анатолий Петрович Александров, как чума, охватило стремление закупать оборудование за рубежом. А дальше все о перестройке.
Чувствовалось, что не хватает мощи для общения с такой аудиторией: избитые фразы, набор мыслей о недостаточном уровне оснащенности народного хозяйства, о проблемах в экономике, о научном подходе, о руководстве и т. д. По нашим проблемам говорил общо и тускло, на уровне заурядного лектора — долго и нудно…
15 мая 1987 г
Во время запуска был на наблюдательном пункте, расположенном рядом с ИП-1. На площадке четыре экрана дисплея: два для информации по участку выведения и два технологических по заправке. Подходит время контакта подъема (КП), т. е. старта, включается система охлаждения лотка под ракетой (СОЛ), видим, как мощные потоки воды стали заливать его. Первые пять секунд работал центральный блок "Ц", затем включились двигатели боковых блоков "А", и вот ракета в огне осветительных прожекторов озарилась розовым маревом на черном фоне неба. Выросла рыжая гора пыли и газов. И ракета пошла. Шума не слышно, хотя мы на удалении всего 11 км. В ночной тишине она поднималась вверх. Мощный огненный хвост тугой короткой струей вибрировал за ней. Это нельзя сравнить с полетами ни одной из существующих ракет — как раскаленная лава, выплескивалась огромная энергия из жерл двигателей волнами, пульсируя в ночном небе.
…Поздравил Лозино-Лозинского, Генерального конструктора НПО "Молния". Сказал ему: "Глеб Евгеньевич, дорога открыта, теперь дело за вами", имея в виду орбитальный корабль "Буран". Тот согласился.
6 июня 1987 г.
Мы — счастливое поколение, так как умели восхищаться подвигом, трудом, людьми, удивляться полярным станциям на Севере, в Антарктиде, гордиться Родиной, освоением целины, полетами людей в космос.
9 июня 1987 г.
Снова в Байконур. Первая официальная поездка по программе "Буран", организованная совместно с ЦПК. Полагал, полетит вся группа космонавтов, нет, оказалось, летят только Иванченков, Стрекалов, Баландин, Крикалев и я, а также наши и военные инженеры…
29 октября 1988г.
Сегодня должен быть запуск "Энергии" с "Бураном". В половине шестого утра собрались в ЦУПе: Севастьянов, Савицкая, Гречко, Леонов, Серебров, Александров. В зале управления станцией, хоть и раннее утро, много народа. Старшим по рангу среди гостей на балконе был директор Главкосмоса А. Н. Дунаев. Но запуск "Бурана" отменили. Старт должен был состояться в 06час. 24 мин. 50 сек. Все шло спокойно, на ТВ экране картинка с Байконура, видно, как по бетонной посадочной полосе бежит поземка. Потом взлетел "МиГ-25" с ТВ камерой. Но за 51 секунду до контакта подъема (КП) вдруг произошло аварийное выключение запуска ракетоносителя (РН). В чем дело, все в недоумении. Объявили задержку на 4 часа, а затем дали общий отбой. На следующий день узнал причину- оказывается, перед КП должна отойти площадка прицеливания платформы гидроприборов, она отошла, но два концевика из трех не сработали, и прошла команда "Авария" с отбоем запуска. Поиск причины в дальнейшем показал, что не учли просадку ракеты в заправленном состоянии, а она была до 60 мм, их и зажало. Когда стали сливать компоненты топлива, то из блока "А" слив проходил в два раза дольше расчетного. Появилось предположение, что забило фильтр. Как говорится, нет худа без добра. Если так, то все разбирать, увозить в МИК, а это надолго — до следующего года. А там поплывут ресурсы по системам и пошло-поехало, в общем, цепная реакция, тем более есть жесткое ограничение по аккумуляторам. Надеюсь, обойдется без этого. Первый орбитальный корабль идет с системой электропитания полностью на аккумуляторах, а электрохимические генераторы будут установлены со 2-й машины.
15 ноября 1988 г.
Запуск РКС "Энергия" с МКК "Буран".
05 ч.58.40 — Перевод ОК на бортовое питание.
05 ч. 58.50 — Взлетает "МиГ-25" — самолет сопровождения.
Стартовая масса 2400 тонн.
Команда "Пуск" прошла за 10 мин. 57 сек. до КП.
06.00 — Запуск двигателей блока Ц.
10 с. — 200м
20 с. — Двигатель работает устойчиво.
30 с. — Стабилизация устойчива.
40 с. — Полет нормальный…
460 с. — Двигатели работают устойчиво, стабилизация в связке норма.
509 с. — Есть отделение ОК от РН и увод от центрального блока.
06 ч. 08.03 — Расчетная высота в момент отделения ОК Н — 150 км.
Начался программный разворот ОК…
06 ч. 35 — Сообщили итоговое заключение по выведению. Все прошло штатно, замечаний нет.
06 ч. 44 — Вход в связь с кораблями "Маршал Неделин" и "Георгий Добровольский" в районе 35 град. Южной широты, правей Австралии…
07 ч. 40 — Завершен тест радиосредств спуска и посадки ОК.
07 ч. 54 — ОК вышел из зоны видимости наземных НИП…
08 ч. 27 — Доклад: ТИ отработал штатно. Сход по штатной программе…
09 ч. 17.30 — Н- 37 км, удаление 100 км.
09 ч. 18 — Н- 26 км, удаление 70 км.
09 ч. 18.30 — Н -25 км, удаление 59 км.
Пилот самолета сопровождения "МиГ-25" М. Толбоев сообщает, что наблюдает спуск ОК…
09 ч.24.20 — Выпуск шасси.
09 ч. 29 — Красивая посадка "Бурана", выпуск 3 тормозных парашютов. Остановился. В районе двигателей легкий дымок от перегретых шасси.
В тот вечер в Орле на совещании секретарей обкомов и ЦК союзных республик, поздравляя всех с успешным полетом "Бурана", сказал, что это не многоразовая космическая система (МКС), подобная шаттлу, а многоразовая транспортная космическая система (МТКС) с автоматической посадкой "Бурана".
26 сентября 1989 г.
На работе тишина. Меня не трогают. Прямо скажу: вот и закончились мои 23 года на родном предприятии. Умело в течение нескольких лет меня отторгали от дела, передавили связи с работой. И я не один такой. Эти люди не терпят рядом с собой тех, кто сильнее их. Этот механизм у нас умело отработан, его не становишь…
28 сентября 1989 г.
Занимаюсь структурой создаваемого мной Научного геоинформационного центра при ИГАН, подыскиваю площадь для размещения сотрудников. Тяжело решиться на уход. Двадцать три года на одном предприятии, на одном месте в испытательном комплексе — и в полном расцвете сил уходить. Тяжело, но надо. Трезво оцениваю обстановку, она не просто беспочвенна для надежд на улучшение, она опасна. Ошибусь — и растерзают за всё: за самостоятельность, за нежелание идти на поклон к ним, объединенным не столько работой, сколько желанием иметь загранпоездки, попасть в экипаж вне очереди и получать другие льготы. В общем, сейчас в стране произошла перегруппировка сил, но не ради прогресса, а ради утверждения власти повсеместно. Ветеранов, для которых дело — прежде всего, убирают, а оставляют и набирают послушных, чтобы не мешали набивать карман. Звание "космонавт" надо присваивать не за полет, а за результат, что ты сделал как специалист в космосе, что вынес, что отдал и понял. Не может быть профессии, гарантирующей геройство. Мой интерес — изучение Земли с разработкой средств и методов ее исследования. В международном сотрудничестве в космосе мы вредим своей идеологией, насаждая ее и здесь, вовлекая представителей несозревших для этого стран.
И, пожалуй, приведу в эпилоге слова Валентина Лебедева, в которых, как мне кажется, он довольно полно охарактеризовал себя:
"В космос я поднялся на достижениях страны, а здесь, на Земле, шел к вершине профессии сам, своими усилиями преодолевая разного рода неурядицы в их сложном сплетении, постоянно ощущая грань понимания или непонимания со стороны людей, пытался держать равновесие, чтобы сохранить веру в себя. Ведь я отмечен высшими наградами Родины, Звездами Героя, а они для меня — вершина, до которой стараюсь еще дотянуться".
Владимир Губарев
