Казалось бы, в чем проблема? Ну не приехали индийцы и японцы в Пекин. Но ведь сколько других было!

Но в действительности проблема есть.

Дело в том, что китайский проект "Один пояс — один путь" носит глобальный характер. А значит, одной лишь массовостью здесь не обойтись. Необходимо участие ключевых глобальных игроков. К таковым, безусловно, относятся и Индия, и Япония, не говоря уже о США, представителей которых тоже не было в столице Поднебесной.

Но если с Америкой ситуация понятна: проект анонсируется как евразийский, к Штатам прямого отношения не имеющий, — то с Индией и Японией дело иное. Это крупнейшие азиатские державы, и без них "Один пояс — один путь" рискует оказаться ущербным.

Особенно это относится к Индии. Ведь Япония находится в огромной прямой зависимости от США, ее экономика и торговля завязаны на Штаты, евразийские горизонты для нее второстепенны.

Индия находится в ином положении. Это полноценная евразийская держава. Ее экономика растет быстрыми темпами, сравнимыми с китайскими, ее население тоже. Для нее, казалось бы, любой шанс расширения выхода на мировые рынки, получения доступа к дополнительным ресурсам развития должен быть на вес золота.

Тем более, что "Один пояс — один путь" предполагает создание принципиально важного коридора из Китая к Индийскому океану. И это не будет всего лишь еще одной транспортной артерией. Вдоль этого коридора неизбежно будет создана целая ось развития, что придаст мощный импульс промышленности и сельскому хозяйству, откроет доступ к новейшим технологиям, позволит создать множество новых рабочих мест.

Собственно, работы в этом направлении уже идут полным ходом: китайцы построили на пакистанском побережье глубоководный порт Гвадар, ведут к нему магистральные пути. Почему бы Индии не присоединиться к этой прекрасной затее и не получить свою часть выгод от нее? Это выглядело бы логично.

Однако дело в том, что Нью-Дели видит в китайском проекте не потенциальную выгоду для себя, а прямую угрозу.

Индийцы не хотят мириться с тем, что КНР не обращает никакого внимания на их неурегулированный территориальный спор с Пакистаном из-за Кашмира. Те магистрали, которые ведут к Гвадару на юге, должны пройти через спорные земли, находящиеся сейчас под контролем Исламабада, но для Индии — это ее незаконно оккупированная территория.

Можно предположить, что, если бы Пекин признал индийскую принадлежность этих участков, Нью-Дели с радостью подключился бы к проекту. Но Китай вряд ли пойдет на это, поскольку в этом случае ему придется разругаться с Исламабадом и потерять Гвадар.

Это порт имеет для КНР отнюдь не только торговое значение. Там должна располагаться база китайского флота, которая позволит китайцам контролировать ситуацию с Индийском океане. В том числе — следить за нефтяными путями через Красное море и за африканским побережьем, а также противостоять ВМФ Индии. Таким образом получается, что китайско-пакистанский экономический коридор фактически является инструментом обеспечения стратегических интересов Китая в регионе Индийского океана и Южной Азии и представляет потенциальную и очень большую угрозу Индии.

Что, например, помешает китайским судам атаковать индийские порты на западном побережье Индостана? Ничего — кроме добрых намерений Пекина. А что помешает Пакистану использовать свою дружбу с КНР в стремлении окончательно отторгнуть от Индии спорные территории? Ничего — кроме добрых намерений Пекина.

В эти добрые намерения в Нью-Дели не верят и не хотят помогать своим потенциальным противникам создавать новые антииндийские базы.

Напротив, Индия начала реализацию собственного, альтернативного проекта транспортного коридора Север — Юг через территорию Ирана, на побережье которого она сооружает порт Чабахар.

Таким образом можно констатировать, что продвижение китайского проекта "Один пояс — один путь" чревато конфликтом — по крайней мере, на южном, пакистанском направлении. При этом следует учитывать, что пакистанский премьер Наваз Шариф, выступая в Пекине, заявил: "Китайско-пакистанский экономический коридор является ключевым проектом инициативы "Один пояс — один путь", фактически его называют флагманским проектом, потому что его целью является соединение Восточной и Западной Азии".

Это означает, что в ближайшем будущем можно ожидать обострения ситуации в треугольнике Индия — Пакистан — Китай.

Что это несет для российской политики? Можно было бы полагать, что Москва могла бы попробовать роль эффективного посредника. Тем более что опыт имеется: именно Советский Союз удачно посредничал в индо-пакистанском конфликте 1965 года. Для этого могут быть использованы механизмы ШОС, а также трехсторонний формат Москва — Пекин — Нью-Дели, созданный по замыслу покойного академика Евгения Примакова.

Впрочем, думается, что об этом предметно рассуждать пока рановато. Китайский проект только анонсирован. Нужно дождаться ответных индийских шагов и инициатив.