Банк Ротшильда заправляет во Франции с начала XIX столетия. Именно этот клан привел к власти очередного найденыша. Макрон повторяет судьбу президента Помпиду, который в начале карьеры тоже поработал на Ротшильдов, а потом стал президентом Французской республики.

"И это пройдет, — считает Николя Бонналь. — "Национальный фронт" тоже лишь играет в революцию, Марин Ле Пен такая же конформистка, как и все другие. Да и не хочет она к власти! Нам еще 30 лет назад обещали, что "Национальный фронт" горы своротит, если к власти придет. А на поверку оказалось, что Марин даже подать толком себя не умеет или не хочет".

Определенные надежды писатель возлагает только на молодое поколение, в частности, на племянницу Марин Ле Пен депутата Национального собрания Марион-Марешаль Ле Пен, которая после провала тети решила уйти из большой политики. Она наиболее близка к духу основателя "Национального фронта", к своему дедушке Жану-Мари Ле Пену. Предназначение фронта — быть наследником великой истории Франции. Марион выступает за католиков. А вот Марин их фактически предала. Поэтому во время выборов они не были за нее.

— Что вы думаете о новом президенте Эммануэле Макроне? Как он смог победить? Что от него ждать Франции?

— Я узнал о Макроне еще несколько лет назад, тогда он был находкой банка Ротшильда. Банкиры его раскопали, а потом сделали подарок нашей республике. Де Голль сделал то же самое с Жоржем Помпиду, что и Франсуа Олланд с Макроном. В нашей политической хронике нет ничего нового под солнцем. Давным-давно банк Ротшильда заправляет во Франции. Еще в 1815 году, начиная с эпохи июльской монархии, Ротшильды стали играть большую роль во Франции и других странах.

Я имел возможность наблюдать за Макроном. Он не так агрессивен и фанатичен, как может показаться. Причины проигрыша "Национального фронта" в том, что нельзя просто создавать некий противовес левым в лице ультраправых — это слишком плоско. Со стороны Макрона нет никакой враждебности к христианству, по крайней мере, пока не было.

После того, как началась избирательная компания, у нас возникли проблемы с котировкой наших самых ликвидных ценностей на рынке. Во Франции существует сорок самых ликвидных предприятий, высоко котирующихся на бирже. Потребовалось срочно принимать меры, чтобы избежать девальвации.

Похоже, что Франция идет к олигархической революции, то есть, возможно, что для спасения ценностей ими будет предпринят захват власти. Захваты власти сверху уже происходили. Бонапарт это сделал под аплодисменты толпы. Я считаю, что Макрона поставил, вывел к власти олигархат именно во имя спасения этих самых ликвидных ценностей. Теперь говорят, что во Франции слишком много дефицита, слишком высокая задолженность и так далее, но как-то страна дальше живет.

Была возможность поставить центриста Франсуа Байру, республиканцев или правоцентристов. Особой разницы бы не было. Теперь-то Макрон готов работать с ними со всеми: социалистами, правоцентристами и центристами, с кем угодно. Это старинный способ Франции выходить из ситуации: смешиваем все вместе, получаем салат.

Франция слаба относительно Германии, в республике слишком много безработных. Но и Меркель поступила точно также: она быстренько сварганила себе правительство с социал-демократами. Ей совершенно неважно, что по этому поводу думают немцы, ей важно управлять страной, не ударяясь в крайности ультралевых или ультраправых.

Кстати, аналитик Жорж Сорель верно заметил, что западноевропейская цивилизация не любит экстремизма, потому что обычно он приводит к нацизму, фашизму, массовым побоищам… Поэтому мы, европейцы, любим создавать правительства усредненные. Потому что такое правительство худо-бедно справляется со своей работой. Это наш вечный рефрен.

Напомню о том, что в момент выборов Макрон был министром экономики в правительства Франсуа Олланда, но и это не удивительно. Дело в том, что у нас вообще мало кто чего знает. Так же, как 62% американцев не были в курсе, что в Сирии происходят бомбардировки. В 1848 году Виктор Гюго говорил, что политик, избранный правыми или левыми, как правило, занимается политикой совместно с противостоящим лагерем, пытаясь объединить всех под своей эгидой.

Нам перед выборами о чем только ни говорили, чего нам только не обещали… Но я вас уверяю, что все будет нормально, будет достаточно резонная политика Макрона относительно управления Европейского сообщества, будет полная иммобилизация, то есть, отсутствие изменений. Все это будет длиться и длиться, а потом наступит застой. И неважно, что по этому поводу думает население. В Штатах много говорили о том, что из-за Трампа вспыхнет гражданская война, но ничего страшного, все в порядке.

— Вы писали, что Трамп — это антисистема против олигархатной системы, и это хорошо. А Макрон защищает систему. Но это тоже вроде как нестрашно. Что вы имели ввиду?

— Я сейчас издаю новую книгу про антисистему. В Испании есть ультрас, которые себя вроде бы противопоставляют системе, но тем не менее являются ее частью. У нас система максимально опекает человека. Это обратное тому, что существует в России, у вас плоская шкала налогообложения. В Испании всем заправляют правоцентристы, но если они уйдут от власти, будет только хуже.

У нас не было антисистемы, а в Штатах к власти пришла антисистема в лице Трампа, и теперь тоталитарные силы будут мешать разным реформам. Я думаю, что если бы Марин Ле Пен дошла бы до власти, то все было бы достаточно плохо.

— Что такое антисистема? К чему она может привести?

— Некоторые говорят, что это суверенисты, то есть сторонники суверенной политики. Другие говорят, что это антиевропеисты, которые выступают против Европейского сообщества. У нас сейчас очень высокие налоги, в Европе процветает русофобство. Во Франции такая политика налогообложения и политкорректности, что мы скоро дойдем уже до абсурда.

У нас отрегламентировано все, вплоть до того, как гулять инвалидам на своих колясках. Я ничего не имею против инвалидов, но это уже какое-то безумство, нацизм. Нам абсолютно все предписывают: как ходить, куда поворачивать, куда не ходить, как дышать, как жить… Вот Гитлер этим и занимался. Он как раз объяснял все: каким образом собирать дерьмо собак на улицах, как мусор выносить, как себя вести, каким образом можно приставать к женщине и как нельзя.

В Штатах даже в лифт нельзя войти в некоторых заведениях, если там уже находится женщина, иначе вас могут обвинить в домогательствах. На многих французских предприятиях уже хронометрируют время, которое вы проводите в туалетах. Вот в каком обществе мы живем. Нас контролируют везде и всегда, мы рабы.

Это и есть бюрократия, о которой говорил Токвиль двести лет назад. Об этом же предупреждал Федор Достоевский в "Бесах". Мы идем к обществу, в котором государство нам прописывает абсолютно все — от рождения до смерти. Достоевский описывал нашу современную западную реальность. В Европе скоро уже будут защищать права крокодилов.

Беседовал Александр Артамонов

К публикации подготовил Юрий Кондратьев