В апреле в России стартует очередной призыв на срочную службу. При этом только за последний календарный год в армии погибли в результате трагических происшествий и самоубийств не менее 20 новобранцев. Как правило, к суицидам приводят неуставные отношения. Но отвечать за дедовщину Минобороны не спешит. Год от года реализовать социальные гарантии военнослужащих и членов их семей становится все сложнее. 

Подробнее о том, как государство, а точнее чиновники, идет по пути отказа от защиты прав военнослужащих, Znak.com рассказал координатор челябинской правозащитной организации «У военнослужащих тоже есть права» Алексей Ковалев. 
Самоубийство как несчастный случай
— За последний календарный год в армии погибли шесть человек, призванных из Челябинской области. ЧП произошли воинских частях Перми, Елани, на Дальнем Востоке и в Ростовской области. И в большинстве случаев позиция командования повергает в ступор: вместо того, чтобы содействовать родным и следствию в получении достоверной информации, успокоить их, военачальники только нагнетают обстановку. Все ЧП пытаются максимально замолчать, нивелировать общественный резонанс. У чиновников, судов, воинских частей и страховых компаний одна фраза: «Мы вашего сына не призывали».

Доходит до того, что командование даже не удосуживается связаться с родными после трагедии: они сами узнают о ней из утечек в СМИ или от сослуживцев своих сыновей. 

В большинстве случаев суициды при служебных разбирательствах связывают с личными причинами. Более того, всегда первоначальной причиной ставят проблемы срочников дома.  Но раз от раза мы, защищая права родных погибших ребят, доказываем, что к трагедии приводит бардак и попустительство со стороны командного состава. 



Здесь стоит отдать должное органам военного следственного комитета, который все же ответственно подходит к расследованию смертей. Но не Минобороны. 

На авиабазе под Пермью, где погиб солдат из Магнитогорска, происходил настоящий беспредел

Чего стоит история с гибелью магнитогорца Рустама Авазова в воинской части под Пермью. Командование само провело разбирательство, установило, что в части был полнейший бардак, что офицеры самоустранились от несения обязанностей, но, когда информация об этом появилась в СМИ, армия стала все отрицать, заявляя о том, что журналисты все придумали. Но ведь в том случае был официальный документ. Однако даже его существование отрицали.

В 2017 году был осужден командир роты, старший лейтенант Андраник Мовсисян, виновный в превышении должностных полномочий, повлекшем смерть южноуральского призывника Димы Монастыренко. Первоначально не только командование части, но и военачальники уровня министерства обороны РФ озвучивали заявления о том, что в смерти военнослужащего должностные лица не виноваты. И только после того, как родственники подняли шум, было возбужденно уголовное дело, которое в последующем было доведено до приговора.  
Суды перешли на сторону Минобороны
Вместе с тем сложная практика сегодня сложилась с взысканием компенсаций морального вреда за увечья и гибель, полученные в армии. Да, законодатель предусмотрел страховые выплаты по обязательному государственному страхованию жизни и здоровья военнослужащих; выплату единовременного пособия. Но это все обязательные, гарантированные Конституционным правом платежи. А вот с взысканием морального вреда сложнее.

Позиция должностных лиц министерства обороны РФ сегодня однозначно заключается в том, что ответственность государства за смерти и травмы молодых ребят должна ограничиваться страховыми выплатами и выплатой единовременного пособия. Само же министерство заявляет, что не несет никакой ответственности за действия виновных в должностных преступлениях военнослужащих, в том числе за превышение должностных полномочий. 



С исками о компенсации морального вреда за действия виновных лиц в гражданско-правовом порядке нам приходилось обращаться в суды по абсолютному большинству случаев ЧП в армии: от причинения травм военнослужащим до случаев гибели. По искам пострадавших с ведомства за последние пять лет взысканы суммы от 300 тысяч до 3 миллионов рублей. Во всех случаях ответчик, то есть Минобороны, обжаловал решения. До конца 2016 года жалобы оставались без удовлетворения.

Вместе с тем с конца 2016 года в большинстве случаев суды встают на сторону должностных лиц министерства обороны РФ, что вызывает озабоченность.

Так, 29 июня 2017 года приговором 101 гарнизонного военного суда к условному лишению свободы сроком на 4 года приговорен все тот же старший лейтенант Андраник Мовсисян. Он осужден за превышение полномочий, которое повлекло гибель в результате самоубийства челябинского призывника Дмитрия Монастыренко. В этом случае мальчишка, абсолютно положительный и домашний, фактически стал жертвой армейского беспредела. Этим же приговором частично удовлетворен гражданский иск потерпевшей Ольги Монастыренко — сестры погибшего солдата. В ее пользу с Минобороны взыскан миллион рублей. 

Офицеру дали условный срок по делу о гибели челябинского срочника

Однако апелляционным определением 3-го окружного военного суда от 11 октября 2017 года указанный приговор в части гражданского иска о взыскании морального вреда отменен, в удовлетворении исковых требований отказано. В марте 2018 года позицию подтвердил Верховный суд, прямо указав в своем постановлении на то, что всегда говорят юристы Минобороны: военное ведомство не отвечает за то, что военнослужащий, причем контрактник, совершил при исполнении обязанностей военной службы. Таким образом, армия просто открещивается от ответа за все преступления, которые в стенах казарм и войсковых частей совершают военнослужащие. 

Так, старший лейтенант  Мовсисян был заместителем командира роты охраны и обеспечения,  должностным лицом, начальником по воинскому званию и должности для рядового по призыву Монастыренко. Он должен был строго соблюдать законы РФ, выполнять требования общевоинских уставов, уважать честь и достоинство каждого подчиненного. Но он пренебрег всем этим. Из ложно понятых интересов службы он заставил солдата всю ночь нести дежурство только в положении стоя. 

Затем он при всей роте публично, нецензурно оскорбил потерпевшего, отстранил от несения дежурства в качестве оператора ТСО и приказал всему личному составу нести дежурство в положении стоя и изучать обязанности.

Отказ в компенсации морального вреда за это преступление свидетельствует о том, что министерство обороны не несет никакой ответственности за военнослужащих, находящихся при исполнении обязанностей военной службы, а также на должностных лиц — командиров. 

Порочная практика, связанная с кардинальным изменением позиции суда, складывается по всем регионам России. При этом Верховный суд уклоняется от обобщения судебной практики по таким вопросам, в том числе в пленумах ВС РФ.
Бабушкам и опекунам за гибель внуков не заплатят
Неразрешимой на сегодня проблемой стала реализация прав опекунов юношей, пострадавших или погибших на службе. Речь идет о неравноправии социальных гарантий, предоставляемых биологическим родителям и гражданам, которые их заменили, будь то бабушки, дедушки или иные родственники.

Так, по сведениям СМИ, одним из 39 россиян, что погибли 6 марта 2018 года при крушении самолета Ан-26 в Сирии, оказался 25-летний Сергей Лужков, сирота из Кемеровской области. У него осталась только бабушка. Молодой человек служил в 473-м окружном учебном центре ЦВО. Министерство обороны уже заверило общественность, что родственникам всех погибших будет произведена серьёзная выплата. Но это не вся правда.

Бабушка Сергея Лужкова останется без причитающихся выплат по причине нежелания правительства изменять действующее законодательство. 



В Челябинске уже был подобный случай. Галина Макаровна Бурая — бабушка челябинского солдата Алексея Горзу, погибшего в армии еще в 2013 году. С 2006 года молодой человек воспитывался бабушкой, так как его мать умерла, а отец был лишен родительских прав.

Бабушка погибшего Горзу являлась его единственным воспитателем, была лицом, заменившим ему родителей. До достижения внуком совершеннолетия она более 5 лет являлась его опекуном (попечителем). Но после его гибели оказалась для государства никем.

Тысяча южноуральцев выступила за отмену призывной кампании-2013. Петиция передана губернатору Юревичу

Галине Макаровне Тракторозаводским судом Челябинска было присуждено более трех миллионов рублей. Однако вышестоящие суды отменили решение, с последующим отказом в выплате единовременного пособия за гибель внука-солдата со ссылкой, что законодатель предусмотрел такую выплату только биологическим родителям. 

В обоснование отказа указано на отсутствие бабушки в перечне лиц, перечисленных в пункте 11 статьи 3 Федерального закона «О денежном довольствие военнослужащих и предоставления им отдельных выплат», имеющих право на получение единовременного пособия, даже в случаях, когда бабушка воспитывала погибшего более 5 лет и заменила ему обоих родителей.

Конституционный суд по жалобе бабушки погибшего лишь указал, что вопрос должно решать правительство РФ. 

Получается, что бабушка, являясь единственным воспитателем, не нуждается в благодарности от имени государства за воспитание защитника Отечества.

По этому вопросу мной были направлены обращения во все фракции Государственной думы РФ с целью включения в перечень близких родственников бабушек и дедушек, которые воспитывали будущих защитников Отечества без родителей.

В конце 2017 года фракция «Справедливой России» внесла такой законопроект, однако правительством РФ он не был поддержан в связи с якобы возможным увеличением расходов бюджетного обязательства. Этот вывод надуман, так как бюджетные обязательства не увеличиваются — деньги за смерть солдата в любом случае платятся министерством обороны в страховую компанию.

Весьма циничной выглядит логика правительства РФ — если погибает военнослужащий, воспитанный без родителей, то платить никому не надо. 

Сейчас в связи с неразрешенной проблемой юристами движения «У военнослужащих тоже есть права» готовятся поименные обращения всем членам Совета Федерации РФ с просьбой поддержать законопроект, направленный на банальное восстановление справедливости для лиц, воспитавших достойных защитников Отечества. Для поднятия престижа военной службы и оправдания древней традиции русского воинства «своих не бросаем».