Миллиардер Михаил Фридман в пятницу рассказал, что в конце 1980-х — начале 90-х годов западные инвесторы говорили ему, что Россия быстро достигнет уровня развитых стран за счет образованного населения, большого количества природных ресурсов и технологических достижений в военной и энергетической сфере.
Однако этого не произошло. Совладелец «Альфа-Групп» считает, что ментальность россиян основывается «не на кусочке бумаги, которая называется законом».
«Они основываются на истории, традициях, верованиях, религии, которым сотни лет», — заявил Фридман, который, судя по его богатству, от этих культурных и религиозных оков вполне свободен.
Лет до ста расти
С этой точкой зрения можно полностью согласиться, поддерживает олигарха член ОП РФ, директор Института политических исследований Сергей Марков: «Для русского человека богатство — грех, а идеал общественного устройства для него — сильное патерналистское государство».
«Экономическая модель должна учитывать культурную матрицу и стереотипы народа. В каждой стране мира рынок имеет национальные особенности. Даже внутри одной Европы существуют разные виды капитализма: государственный скандинавский, клановый южноевропейский. Американский капитализм очень рыночный, а азиатский — основанный на семейных связях», — сказал он «Ридусу».
Механический перенос на российскую почву любой внешней модели априори закончится фиаско, потому что для русского менталитета богатство — грех. Те люди, которые в России становятся богатыми, подсознательно считают, что совершили «первородный грех», покрыли себя бесчестьем. А если так, то какая разница, что с ними будет дальше.


© pixabay.com
«Поэтому русский капиталист — самый, пожалуй, аморальный из всех существующих. Он искренне считает, что своим успехом закрыл себе дорогу в рай, поэтому „грешит“ уже до конца, без берегов», — поясняет Марков.
В народе по этому поводу ходит поговорка «воровать — так миллион». И поэтому идеальная модель благосостояния для русского человека — это не немецкий «хлеб с маслом и домик в горах», не китайские «три года упорного труда ради вечного счастья», а «отдать последнюю рубашку ради великой цели».
«Государство должно продекларировать Большую Идею — ею может быть, например, увеличение продолжительности жизни до ста лет при возможности работать на государственном предприятии за достойную зарплату», — предлагает политолог.
Не зря же в четверг глава СК РФ Александр Бастрыкин предложил законодательно закрепить русскую национальную идею, чтобы любое сомнение в ее истинности каралось по всей строгости закона.
Не спешите нас хоронить
Инаковость россиян по сравнению с европейцами — вещь очевидная, однако неправомерно было бы сваливать неуспех ельцинских реформ исключительно на менталитет, не соглашается президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов.
«Конечно, culture matters, но законом рыночной экономики в любой культуре является расширенное воспроизводство. Но русская культура совсем не отрицает капитализм как таковой», — сказал он «Ридусу».
В начале 20 века Макс Вебер приводил китайцев в качестве примера нации, «генетически невосприимчивой» к капиталистическому способу производства. Немецкий экономист ссылался на конфуцианскую культуру как в принципе аллергичную к промышленному капитализму.
Насколько Вебер ошибался, видно из того, что «конфуцианский» и вдобавок «коммунистический» Китай выбился в мировые лидеры промпроизводства менее чем через сто лет после того, как экономист поставил на нем жирный крест.


© pixabay.com
«Капитализм — хоть имя дико, но мне ласкает слух оно», — можно сказать, слегка перефразировав фразу историка Владимира Соловьева.
«Нужно
говорить не о том, что россияне отторгают капитализм, а о том, что тот
путь трансформации, который предложили России ельцинские реформаторы,
был в корне ошибочным», — говорит Ремизов.
Богатство, если оно
не самоцель, а инструмент достижения какой-либо социальной миссии,
абсолютно не противоречит русскому менталитету, утверждает политолог,
ссылаясь на историю старообрядчества, которое является самой
ортодоксальной формой православия: «Честный успех не воспринимается
этими людьми как нечто греховное».
Реформы периода Ельцина противоречили не русскому менталитету. Они противоречили здравому смыслу.
Сценарий
приватизации по Чубайсу благоприятствовал не предпринимательскому
успеху и созидательному таланту, не развитию производства, а бесконтрольному переделу общественной собственности. В этом смысле
реформы Егора Гайдара ничем не отличались от передела собственности
после 1917 года, только с обратным знаком.
Но в стране, где не было другого опыта капитализма, ельцинский вариант дикого капитализма
стал восприниматься как единственно возможный. И понятие это теперь
долго в сознании россиян не отмоется.