Судебную власть в стране давно заменила полностью сервильная «судебная система», по сути это - машинка для чтения приговоров
Директор фонда «Русь Сидящая» Ольга Романова в своей статье на сайте Московского Центра Карнеги приводит несколько весьма показательных примеров, из которых становится предельно ясно: практически любой судебный процесс в России может стать, и чаще всего становится, пустой формальностью: все решается совсем не в зале суда.
Так было и в деле «Межпромбанка», когда осужден был «самый безопасный человек», менее всего причастный к этому банку. Однако именно на него тогда повесили ущерб 28 млрд рублей, а из-под ответственности суд вывел несколько десятков высокопоставленных граждан, к которым, судя по всему, могли быть серьезные вопросы у нормальных правоохранительных органов. Примерно то же самое относится и к совсем свежему делу министра Алексей Улюкаева, судьба которого была предрешена задолго до суда.
Впрочем, не только чиновников, но и обычных граждан судят точно так же, - уточняет Романова, просто уровень принятия решения другой. Он ярко показан в фильме «Левиафан», чей сценарий написан на основе реальных судебных хроник.
А как может быть иначе, когда само представление о правосудии у власти предельно извращенное?! К примеру, письмо российских авторитетов типа Германа Грефа и Михаила Прохорова президенту Франции Макрону в защиту сенатора Керимова. Они, а потом еще и генпрокурор России Юрий Чайка (!) фактически призывают Макрона оказать давление на суд и следствие, назвав Керимова человеком с особым статусом, а его арест – недопустимым.
Это письмо теперь пользуется огромной популярностью у французских адвокатов: они демонстрируют его как иллюстрацию представлений российской элиты о работе суда.
Другого представления о законе, судах и правоприменении у российской власти нет.
Как нет их и у самих судей.
Романова приводит цифры, характеризующие эту проблему. Так, средний возраст судьи 43 года. Женщины составляют 68% общего числа, но среди председателей судов – 64% мужчин; 45% судей имеют заочное юридическое образование; 30% судей пришли из аппарата судов; 21% – из прокуратуры; 17% – из органов следствия. То есть судьи фактически считают себя частью правоохранительной системы, этакими «помощниками полиции».
Не так давно, напоминает Романова, - в Институте проблем правоприменения проанализировали 2369 текстов заключений квалифколлегий по результатам рассмотрения заявлений на соискание должности судьи за 2014–2015 годы. Так вот: среди судей, первый раз подающих документы, лишь 44% имели несколько мест работы до этого, а опыт 56% судей ограничен исключительно работой в аппарате судов. В 2015 году уже 73% новых судей оказались бывшими сотрудниками аппарата. И глава Мосгорсуда Ольга Егорова заявила, что одобряет эту практику. Еще бы: она и сама выходец из судебных секретарей.
Любопытно также, что в среднем судья выносит оправдательный приговор один раз в семь лет, понимая что он будет обжалован и чаще всего отменен, а его отмена считается браком, за который судье грозит увольнение!
В заключении, Романова цитирует телеграм-канал Just the Judge, который ведет анонимный судья: «По общей массе служителей Фемиды вообще невозможно судить о состоянии судебной системы. Каждый из них делает ровно то, что делают лидеры судейского сообщества, – не отсвечивает. Каждый судья сам за себя. Поэтому в суде ничего не происходит. Поэтому инспектор ДПС «лишает» прав водителей. Поэтому оперативник ФСБ или УгРо говорит: ты сядешь. И все они правы. Суд сегодня зависим и непрестижен.
Круто быть судьей на тусовке с главами администраций, начальниками полиций и прочих силовых. Но не круто со всеми остальными. Мне кажется, что участковый более индивидуален, чем мы. Да к тому же имеет вид лихой и придурковатый».
