© Михаил Терещенко/ТАСС
Боль — это вещь очень понятная и честная. Я знаю (и тысячи людей знают — это несложно), как создать любую статистику по заболеваемости и смертности. Два три движения с табличками и материнская смертность, или младенческая, или онкологическая у вас сдвинется куда угодно.  Хотите, 100% трупов у нас будет кардиологическими, хотите — нет, хотите уберем смертность по проблеме Х, хотите привлечем к этой проблеме внимание. Это вообще не вопрос, кабинетная работа.  Но боль, страдание — это вещь, которую табличками не поправишь. И это то, что понимает любой. Нам всем было больно в жизни, нам всем будет больно в той или иной ситуации. Но когда люди кончают с собой от боли, когда люди орут и страдают от боли в очередях, когда люди заглушают боль черт знает чем — это моральная катастрофа отрасли.  Я узнал про очередную историю боли, пытки и страданий в медицинском учреждении, про то, как было в течении многих часов рабочего дня было наплевать на пациента персоналу этого медучреждения, федерального медучреждения, с высоким, мать его, статусом и репутацией.  Как так? Я не понимаю.  20 лет назад меня учили, что медицина это гуманистическая профессия. С этого тогда начинали и этим заканчивали. Мы — студенты — это слышали, мы в это верили.  Я в итоге не стал врачом, потому что не верил в себя в этом смысле. Я не чувствовал себя достаточно гуманным, чтобы пойти в палату, пойти к больным.  А сегодня я не знаю как защитить от т. н. «врачей», их безответственности, непрофессионализма моих близких.  Что произошло? Как это исправить? Я не знаю. У меня даже гипотез нет. Моральная катастрофа, отсутствие этики, полное игнорирование деонтологии.  А на выходе даже не то, что кто-то кому то пятерку сует (это московские расценки), а физическое страдание. Невыносимое. Жуткое. То, чего не должно быть ни для хорошего, ни для плохого человека.  Когда наконец через много часов боли пациент получил терапию, она сказала мне — «как же ужасны те пытки, о которых пишут в газетах, я не понимаю, как я это выдержала».  На что я, грубиян и циник, ответил — «в ментовке это еще куда ни шло, но какого черта это происходит в больнице?».  Какого черта опыт пыток человек получает в больнице?  Что должно произойти, чтобы врачи вспомнили, кто они и зачем они?  Я — человек, который изучал медицину много лет назад — сегодня этого не понимаю.