Историки до сих пор ломают копья, споря о том, чем же было Бородинское сражение – поражением или победой. Понеся значительные потери, русская армия отступила к Москве и заняла оборону на Воробьевых горах, настраиваясь дать французским войскам новое генеральное сражение. 13 сентября войска начали занимать позиции, однако часть генералов и офицеров оспорила выгодность расположений войск на местности. Кутузов вынес этот вопрос на обсуждение тайного военного совета. Он прошел вечером того же дня в деревне Фили.

В избе крестьянина Фролова решалась участь столицы. Беннигсен настаивал на необходимости защищать столицу – потеряв Москву, русская армия может утратить боевой дух. Ему возражал генерал Барклай де Толли, утверждавший, что новое генеральное сражение попросту оставит Россию без армии. Мысль казалась святотатственной – оставить Первопрестольную, оставить гробы предков на поругание чужеземцам! Участники совета разошлись в своих оценках этого предложения. Однако Кутузов склонился к мнению Барклая де Толли. Еще недавно, в августе, главнокомандующий писал московскому генерал-губернатору Растопчину: «По моему мнению, с потерею Москвы соединена потеря России». Теперь же Михаил Илларионович отозвался в прямо противоположном духе: «С потерянием Москвы не потеряна ещё Россия».

Нет оснований упрекать генерала-фельдмаршала в двуличии: между двумя этими высказываниями была Бородинская битва, в которой русские потеряли почти половину армии, в то время как французы – лишь менее трети. Еще одна такая битва с высокой вероятностью стоила бы русским всей армии. Кутузов мудро предложил избежать нового генерального сражения, переждать и накопить силы, в то время как французы застрянут в столице. Надвигалась зима, и русское командование, вне всякого сомнения, надеялось на не только на сабли и штыки, но и на морозы и народную борьбу с захватчиками.

На следующий день русские войска, пройдя город сквозь столицу, под разочарованные и тревожные взгляды москвичей, стали отступать по Рязанской дороге. В дальнейшем, благодаря Тарутинскому марш-маневру им удалось оторвались от врага, попытавшегося их преследовать. Как верно предположил Кутузов, в Москве Наполеону предстояло завязнуть – французская армия, победоносно вступившая в оставленный город, выйдет обратно в сильнейшем унынии, обращенная в бесславное отступление.