Что особенно забавным кажется в дискуссии вокруг памятника Ивану Грозному, так это аргументация, что Ивана Грозного не было на памятнике «Тысячелетие России». Типа это его как-то характеризует.
«Даже цари считали его мол де упырем!».
Они его не упырем считали, а топливом для своего мифа.
Романовский миф базируется на двух вещах. «Чудо обретения» и «Другие — хуже!».
Самая страшная тайна, которую миф этот призван камуфлировать, это то, что не приди Романовы к власти, ничего бы не поменялось. То есть, вообще.
Шведская династия. Польская династия. Произвольно выбранная русская династия. Любой из Дмитриев Ивановичей («Лжедмитриев»), Федор Борисович Годунов. «Париж стоил мессы» как раз в это время, Москва — очевидно — также стоила бы исполнения любого православного обряда для произвольно выбранного иностранца.
Мир менялся. Попов от Пиренеев до Урала раскулачивали со страшной силой, но при этом признавали их необходимость в деле управления широкими народными массами. Любой бы царь завел «полки иностранного строя», развивал бы торговлю и строил заводы на импортных технологиях. Боролся бы с соседями за выход на европейские рынки, с Турцией — за осколки Орды, посылал бы казаков на Восток.
Конструкция «смутное время» — это не крах государства, не балансирование страны и веры на грани полной и окончательной гибели, от которой его «спасли» Романовы, это родовые муки «государства европейского модерна».
Через ровно те же самые муки прошли все европейские страны в описываемый период. Независимость Нидерландов, религиозные войны во Франции, реформация в Англии и Германии, безумные паневропейские проекты Карла V и Генриха IV, первые значительные успехи в борьбе с Турцией от наших Молодей до их Лепанто, колониальный взлет в Европе (у нас — движение «навстречь Солнцу» на Дальний Восток) — вот контекст правления Грозного и воспоследовавшего «Смутного времени».
Никакой катастрофы, никакого «ужаса». Все абсолютно в рамках европейской цивилизационной нормы. И монахов под лед, и поляки в Кремле, военные успехи, военные поражения, бесчисленные сожженные города и нарушенные клятвы — на все это нам стоило бы смотреть оптимистично, как какие нибудь голландцы смотрят на свою Революцию.
Романовы же поколение за поколением выносили нации и государству мозг ложным абсолютно тезисом про «чудесное спасение страны» непонятно от чего.
И вот вам первый созданный ими мифический Иван Грозный — «царь, приведший государство к ужасам смуты». И сразу же приятным бонусом второй Иван Грозный — царь настолько ужасный и чудовищный, что любой алкоголик, дегенерат, развратник и вырожденец, муже-, брато- и отцеубийца новой династии становится по сравнению с ним вполне приемлемы персонажем.
И — понятно — контртезис — царь, оболганный, а на деле — спаситель государства, гениальный реформатор и совсем не такой «жестокий», как какой нибудь курфюрст хрюкенбургский в это же время.
А Иван Грозный? Обычный сын своего времени. Правивший достаточно долго, чтобы на его век пришлись и удачи и неудачи.
Его даже в том, что династия пресеклась, не обвинишь — его сын Федор правил почти 15 лет — по тем временам вполне долго.
Кстати, царю Федору Иоановичу, победителю Швеции, устроителю Волги — строителю Саратова, Самары, Царицына, великому московскому урбанисту — создателю Белого Города и человеку, основавшему московскую Патриархию — неплохо бы какой нибудь памятник поставить. Желательно в центре Москвы.
Так же как и Дмитрию Иоановичу — первому российскому императору, инициатору создания Университета и «спасителю Отечества», умученному боярами из пятой, очевидно, колонны.
Но нельзя. Вот уж если есть в отечественной историографии что-то вредное, так это романовский миф в большевистской обработке. Он даже памятники с человеческим объяснением и «легендой» не позволяет ставить никому, кроме персонажей этого мифа.
