Князем смоленским должен был стать Барклай-де-Толли, а не Кутузов

Древний Смоленск много раз вставал щитом земли Русской от нашествий с Запада, когда захватчики рвались к Москве. Пусть не всегда отражал удар, но на ход дальнейшей битвы влиял всегда. Без героической обороны города от полчищ Наполеона не было бы и Бородина, предрешившего итог кампании 1812 года.

 

Почему так? Под Смоленском был разгадан коварный замысел Наполеона – разгромить русскую армию в генеральном сражении в невыгодных для нее условиях и без сопротивления наступать по московской дороге.

Обратимся к свидетельствам участника тех событий Федора Глинки, к его «Письмам русского офицера», где описано, как все было: «4 числа (старый стиль. – В. К.) неприятель устремился к Смоленску и был встречен под стенами его горстью неустрашимых россиян. 5 числа с ранней зари до позднего вечера, 12 часов, продолжалось сражение под стенами, на стенах и за стенами Смоленска. Русские не уступали ни на шаг места, дрались как львы. Французы, или, лучше сказать, поляки, в бешеном исступлении лезли на стены, ломились в ворота, бросались на валы и в бесчисленных рядах теснились около города по ту сторону Днепра. Наконец утомленный противоборством наших Наполеон приказал жечь город, которого никак не мог взять грудью. Злодеи тотчас исполнили приказ изверга. Тучи бомб, гранат и чиненных ядер полетели на дома, башни, магазейны, церкви. И дома, церкви и башни объялись пламенем и все, что может гореть, запылало».

Наполеон ждал, что русская армия решится на генеральное сражение и приготовился встретить ее в открытом поле, заранее предвкушая победу. Но Барклай де Толли решил иначе – он не захотел вступать в бой с неприятелем, имевшим явное превосходство. Главной его заботой стало сохранение армии. Необходимо было снова овладеть московской дорогой и соединиться с ополчением, которое спешило на помощь из Москвы и Калуги. Было решено отступать к Дорогобужу. Для прикрытия отхода выделялись корпуса генералов Дохтурова и Раевского, получивших приказ оборонять Смоленск до последней возможности. Что они с честью и выполнили.

Барклай, достигнув своих целей, велел Дохтурову оставить развалины Смоленска и присоединиться к армии, входившей в Дорогобуж.

Наполеон еще надеялся догнать ее и навязать невыгодное ей сражение. Но русская армия отступала по московской дороге в таком порядке, что Наполеон, следуя за ней по пятам и имея почти непрерывные стычки с нашими арьергардами, даже не сумел отбить ни одного орудия, ни единой повозки.

Французскую армию везде встречало разорение – ни продовольствия, ни фуража. «Нет! Восстал дух русской земли! Он спал богатырским сном и пробудился в величественном могуществе своем. Уже повсюду наносит он удары злодеям. Нигде не сдается, не хочет быть рабом. Он заседает в лесах, сражается на пепле сел и просит поля у врага, готовясь стать и биться с ним целые дни», – свидетельствует Федор Глинка.

Когда 1 сентября в армию прибыл Голенищев-Кутузов, радость войск была неописуемой. 6 сентября стало готовиться Бородинское сражение.

Роль Смоленска в войне 1812 года неоценима, но его затмило Бородино, и это отсутствие внимания как-то обидно. Здесь – что городу, что человеку – как повезет. И до сих пор непонятно, почему титул князь Смоленский получил Михаил Кутузов, а не Барклай де Толли, руководивший сражением.

Смоленск же, будучи во все времена прикрытием Москвы с запада, не единожды выручал столицу государства Российского, за это ему честь и хвала на все времена.