В ходе эксперимента госпожа Ханзикер наблюдала над более двумя сотнями студентов-медиков, 108 юношами и таким же количеством девушек, объединенных в бригады по оказанию экстренной медицинской помощи.
Бригады эти были строго однополыми. Результаты наблюдений, на первый взгляд, могут шокировать неискушенную аудиторию — число задержек в ходе той же сердечно-легочной реанимации в женских бригадах значительно превышала ошибки у коллег-мужчин. Исследователи объясняют это в первую очередь выжидательной тактикой спасительниц в белых халатах, их неспособностью к быстрым руководящим решениям, и доказывает то, что работа реаниматолога подходит преимущественно для мужчин.
С учетом пола руководителя исследовательской группы обвинить ее в некоем мужском шовинизме нельзя. Получается, вышеописанные выводы надо принимать как однозначную истину? Женщинам нельзя работать на скорой помощи? И это при том, что как раз в этой структуре большинство должностей, как минимум, фельдшеров, занято именно прекрасным полом.
Среди врачей гендерный дисбаланс уже не так выражен — многие бригады исключительно фельдшерские. А доля девушек на фельдшерских отделениях медучилищ хотя и поменьше, чем на медсестринских, но тоже весьма значительна. Причины в основном социальные, ведь не каждая девчонка рискнет потратить долгие годы своей жизни ради получения профессии врача. А тут пара лет после средней школы — и диплом фельдшера в кармане, можно уже и деньги зарабатывать, и семью создавать.
Но не будет торопиться с выводами и заранее подозревать всех медиков женского пола из экстренных служб в гендерной профнепригодности. Для начала, обратим внимание на состав исследуемой группы в эксперименте швейцарского профессора. Он состоял из студентов-медиков! Между тем, российский студент медвуза и студент-иностранец — это две большие разницы. Западные медфакультеты свято блюдут неприкосновенность частной жизни пациентов, а потому даже в университетских клиниках обучение у постели больного, за которое выступал еще знаменитый же швейцарский доктор Парацельс, практически отсутствует. Дескать, больных имеют право смотреть только врачи. А на долю врачей будущих остаются учебные пособия и теоретические знания. Потом их, конечно, доучат. Недаром в Швейцарии специализация врача-выпускника длится ровно шесть лет.
То есть, грубо говоря, студентки со студентами, ставшие объектом исследования Базельского университета, практических знаний по медицине просто не имели. Не говоря уже о минимальном опыте. Для них участие в реанимационных мероприятиях (скорее всего на макетах, а не на живых пациентах) было, в лучшем случае, чем-то вроде компьютерной игры или пейнтбола на полигоне. Так чего же удивляться тому, что девушки в сложной ситуации терялись больше, чем парни? Но это вовсе не означает, что после полноценного обучения, серьезной практики, когда навыки реанимации будут вбиты в подсознание на уровне рефлексов, дамы по-прежнему будут отставать от коллег-мужчин в реаниматологическом профессионализме?!
И потом, сведение указанной медицинской специальности к проведению искусственного дыхания с непрямым массажем сердца, в духе киношных "лубков" а-ля сериалы "Скорая помощь" и "Склифосовский", мягко говоря, не совсем адекватно. Реаниматологи, вообще — это "элита" терапевтов, то, что последним де-факто разрешается "знать и забыть" сразу после экзамена, в реанимациях требуется знать и применять ежедневно. Плюс работа в таких отделениях несравнима по требованиям с любыми другими больничными подразделениями.
Скажем, обычный "лист врачебных назначений" содержит всего две колонки для назначаемых пациенту уколов и таблеток. Для больного реанимационного "колонки" и "квадратики" разграфлены на каждый час суток! Дневники в историю болезни обычного больного врач записывает 2-3 раза в неделю, от силы ежедневно — если больной тяжелый. А в реанимации дневники пишутся каждые два часа!
Понятно, что при таком раскладе, даже если у дежурящего по реанимации доктора и есть койка для отдыха — заснуть там во время 24-часовой смены практически невозможно. Разве что малость вздремнуть — понимая, что в любой момент тебя могут разбудить к снова начавшему умирать пациенту. Да и, вообще, при такой нагрузке у любого нормального человека поневоле может появиться мысль выполнить часть своих функций формально. Например, осматривать пациента не каждые положенные два часа — а, например, раз за ночь.
Ну и вопрос на засыпку — кто больше приспособлен для такой ответственной, скрупулезной и часто рутинной работы? Мужчины, которые да, очень любят "креатив", командование, быстрые и новые решения? Или женщины, которые за тысячи поколений научились вставать к плачущему всю ночь ребенку по его первому зову, и без раздражения его кормить, баюкать — и при этом не доходить до состояния "тихого бешенства" от такой "скучной рутины"?
Нет, мужчины тоже способны быть и заботливыми отцами, и ответственными и скрупулезными докторами. Но все же, как говорится, "при прочих равных условиях"…
В общем, не стоит пытаться устраивать "гендерную революцию в неотложной медицине" на основании всего одного, и, как по мне, довольно неубедительного эксперимента. Милые дамы, уделяющие нуждающимся не только в лекарствах и медаппаратуре, но и внимании, заботе, ласке пациентам часть своего данного от природы материнского таланта, были, есть и будут важнейшей частью системы медицинской помощи. И встретившись сними хоть в реанимации, хоть в приехавшей машине "Скорой помощи", надо не бояться выдуманных "страшилок" — а, наоборот, радоваться, что тобой займутся их не только умелые, но и нежные и заботливые руки.
