В последнее время Россию преследует череда скандалов на рынке вооружений. Напомню, что всего пару лет назад наш крупнейший партнер в этой области – Индия выразила неудовольствие танком Т-90С. Кондиционер отказывает, что в условиях тропического климата нередко лишает экипаж боеспособности; предъявлялись также претензии к силовой установке: в обстановке повышенной запыленности и высокогорья она часто выходит из строя. Больше того, индийские военные заявили, что Т-90С по своим тактико-техническим данным уступает танку «Аль-Халид» китайско-пакистанского производства. И как вывод: в Нью-Дели задумались над развитием отечественного танкостроения.
Экспортный облом
Собственно, танки своего производства у них уже есть – «Арджун Мк1» и соответственно модифицированный «Арджун Мк2». Однако и тот, и другой слишком дороги, и у военных немало претензий к их ходовой части. Да и назвать их конечным продуктом индийского ВПК нельзя, поскольку одна из проблем, с ними связанных, заключается в зависимости от импортных комплектующих, доля которых, скажем, для «Арджун Мк1» составляет 60 процентов.
Не успел стихнуть скандал с российскими танками в индийских Вооруженных силах, как разгорелся новый, уже с самолетами. Имеется в виду печально нашумевшая история с Су-30МКИ. Их приобретение бывший министр обороны страны Манохар Паррикар назвал «стратегической ошибкой», а сами самолеты – «хламом». Последнее, разумеется, полемическое преувеличение, но тем не менее претензий к ним со стороны индийских партнеров более чем достаточно. Примерно та же самооценка звучит из уст командования индийских ВМФ относительно МиГ-29К и МиГ-29КУБ, используемых на единственном индийском авианосце «Викрамадитья». Они призваны стать главной ударной силой индийского военно-морского флота, но каждую их посадку на палубу авианосца сами потомки кшатриев характеризуют едва ли не как авиакатастрофу. На этом фоне не вызывает удивления объявленный индийцами мировой тендер на закупку палубной авиации, которым весьма заинтересовались американцы, французы, шведы. Ну и мы также, несмотря на чреду скандалов, решили не проходить мимо и вновь попытать счастье, предложив Нью-Дели МиГ-29K.
Кроме того, сама Индия, как известно, уже полвека упорно работает над созданием собственного авиационного комплекса – легкий тактический истребитель «Теджас» тому пример. Да, он, мягко говоря, далек от совершенства и пока не в состоянии составить конкуренцию ведущим зарубежным аналогам. Но мы говорим ведь о дне не столько сегодняшнем, сколько завтрашнем.
Результатом же претензий к российской военной технике со стороны индийцев стало постепенное ослабление наших позиций на рынке вооружений в этой стране, хотя для Нью-Дели мы по-прежнему партнер номер один. Но будем ли мы в обозримом будущем способны составить конкуренцию Соединенным Штатам, Франции, Германии и, возможно, даже Китаю? Собственно, последний, опередив Германию по экспорту оружия, уже догоняет Россию на мировом рынке вооружений. Буквально два примера на это счет.
Китайско-пакистанский истребитель JF 7 начал теснить МиГ-29 – в частности, в его приобретении выразили заинтересованность Египет, Иран, Индонезия, ряд другим стран и даже Азербайджан. Помянутый выше «Аль-Халид», по сути представляющий копию, с незначительными вариациями, китайского МВТ-2000, на поле боя может действительно стать достойным противником Т-90С, чего всерьез и небезосновательно индийцы и опасаются. Оба танка практически равны по весу, у обоих гладкоствольное 125-мм орудие, пакистанский танк даже несколько превосходит нашу машину в скорости. Неудивительно, что в приобретении «Аль-Халида» выразили заинтересованность Малайзия, Бангладеш, Объединенные Арабские Эмираты и Саудовская Аравия.
Или вот, например, китайский танк МВТ-3000 (экспортное обозначение VT-4). Эта машина также уже сегодня составляет серьезную конкуренцию российским танкам. В частности, военное ведомство Перу, планирующее заменить парк устаревших Т-55, рассматривает в качестве альтернативы Т-90 именно VT-4. И это на фоне ряда нерешенных технических проблем китайской боевой машины – прежде всего отсутствия собственного танкового дизеля. Кроме того, основным вооружением VT-4 является 125-мм гладкоствольная танковая пушка, по сути пиратская копия советской 2А46, принятой на вооружение 46 лет назад. Для сравнения: российские танки Т-90А, Т-90С и Т-72БЗ вооружены пушкой 2А46М-5, созданной в 2005 году и существенно превосходящей 2А46 по точности и надежности. И несмотря на указанные недостатки, VT-4 оказался вполне конкурентоспособным.
Хотелось бы обратить внимание на общую картину: на современном этапе мы становимся свидетелями в принципе неизбежной тенденции, а именно – постепенного, но неуклонного снижения качества российского военной техники при соответствующем повышении качества техники зарубежной, прежде всего китайской и отчасти индийской. В чем же дело?
Двойка за танк
Танки у нас производит, как известно, Уралвагонзавод (УВЗ). Так вот, по вполне официальному признанию пресс-службы корпорации, сегодня только Уралвагонзаводу не хватает порядка четырех тысяч квалифицированных специалистов для эффективного выполнения ГОЗ. А откуда им взяться?
Директор Корпоративного университета и центра подготовки персонала Уралвагонзавода Сергей Васильев в своих достаточно оптимистичных интервью отмечает, что на предприятии стараются восполнить кадровый голод самостоятельно. УВЗ испытывает серьезные проблемы не только кадрового, но и финансового характера, свидетельством чему произошедшая недавно смена руководства холдинга, чистый убыток которого в 2015 году составил 10 миллиардов рублей, продажи снизились в 2,5 раза, а коммерческие расходы возросли с 5 до 13 миллиардов рублей. Еще совсем недавно рабочим УВЗ предлагали брать внеочередной отпуск с выплатой не больше двух третей от зарплаты.
Еще одна проблема, затрагивающая не только УВЗ, а оборонную отрасль в целом, – существенное снижение уровня школьного образования в России. Она и порождает кадровый голод и грозит стране катастрофой. Специалисты утверждают, что профессиональный уровень школьных учителей физики в городах крайне низок, а в сельской местности он и вовсе нулевой. Это подтверждает статистика: при сдаче ЕГЭ лишь 30 процентов старшеклассников выбирают физику, причем 25 процентов из них получают на экзамене «неуд». Как следствие сегодня дефицит инженерных кадров в России равен 800 тысячам человек. Кроме того, в учебных планах в разы сократились часы на изучение физики.
Например, на базовый курс в 10–11-х классах отводится всего два часа. Естественно, на решение задач, без которых обучение неэффективно, у учителя просто не хватает времени. Профессор Олег Ипатов, в бытность свою ректором Балтийского государственного технического университета – Военмеха, называл более глобальные причины кризиса: «Внедрение новых технологий в промышленность предполагает не только материально-техническое перевооружение, но и кардинальное обновление кадрового состава. Ситуация 90-х годов прошлого столетия, когда промышленность приходила в упадок, привела к появлению значительного кадрового разрыва на предприятиях. Наиболее работоспособные сотрудники среднего возраста были вынуждены сменить место работы, что моментально сказалось как на возможностях высокотехнологических предприятий, так и на конкурсной планке инженерных вузов. Молодежь повально стала учиться на менеджеров, экономистов, юристов. Как результат – в XXI век мы вступили с острейшим дефицитом рабочих кадров, среднего технического персонала и инженеров».
Он же предлагает пути решения проблемы сохранения кадров на предприятиях оборонной отрасли: предоставление жилья на льготных условиях молодым специалистам, закрепление их на оборонных предприятиях через альтернативную службу... Но все это принесет результат только при наличии качественного школьного образования, причем не только в столице, где у учителей сравнительно неплохая зарплата, а прежде всего в регионах, где у нас с образованием, особенно в селах и районных центрах беда.
О мозгах и витаминах
Мотивировать молодых специалистов трудиться в оборонной отрасли только материальными благами явно недостаточно, нужно нечто большее. Что именно? Энтузиазм, работа в том числе и за идею. Человек должен получать достойную зарплату, но работать не только ради нее. Об этом лет двадцать назад писал в своем дневнике соратник С. П. Королева, выдающийся российский ученый-физик, мыслитель, искусствовед и богослов Борис Раушенбах: «Почему ученые вырастают в крупных городах? Потому что там есть их сообщество, причем иногда оно заключается в том, что, скажем, в каком-то институте я и некто другой занимаемся похожим вопросом, мы болтаем и шутим на эту тему в курилке и в столовой, мы слушаем иногда глупейшие доклады, спорим, и у нас возникает некая аура, чего нет в провинции. И любой самый крупный ученый – московский, петербургский, киевский, живи он в провинции, там не загнулся бы, он даже писал бы хорошие работы, но все-таки они были бы несравнимы со столичными. И не потому, что он глупее, а потому, что там нет обстановки, ауры нет. Критическая масса совершенно необходима. В провинции это часто невозможно осуществить, поэтому провинциалы обижаются – и вполне справедливо! – что в академики избирают только москвичей и петербуржцев.
А почему не из Костромы? А они «не тянут». Они, может быть, умнее, но живут в условиях, где не могут проявиться, и теряют свои способности. Потом приходит возраст, когда все кончается, а они не успевают вырасти. Эта провинциальная трагедия в известной мере непреодолима. Если собрать в провинциальном городе большую группу ученых, собрать специально, такой городок становится ого-го! Например, Геттинген в Германии, маленький, провинциальный. После Первой мировой войны волею судеб там собрались все выдающиеся физики. И огромная часть современной физики в значительной мере пошла из Геттингена. Может быть, это и случайность, но факт, что ничтожный провинциальный городишко стал знаменитым. Нелишне заметить, что и Оксфорд, и Кембридж в Англии – тоже провинциальные города, но в них всемирно известные университеты. В нашей российской провинции я такого города не вижу. Новосибирск? Да, они там хорошо работают, но Новосибирск не очень похож на провинцию».
Каков уровень школьного образования, напрямую влияющий на вузовский, я уже отметил, поэтому многим молодым специалистам попросту нечего обсуждать в курилках, как это было во времена Бориса Викторовича. Нет критической массы для этого. Быть может, кто-то возразит: мол, сейчас, как известно, пытаются реанимировать науку, в том числе и путем увеличения финансирования. Однако и здесь Раушенбах был настроен весьма скептически, как бы обращаясь на исходе девяностых к нашему поколению: «Финансирование можно со временем восстановить, но кто так думает, не понимает, что существуют необратимые процессы. Перед войной Германия была центром физических наук, можно утверждать, что передовая физика XX века вышла из Германии. Война все это разрушила, и вот уже пятьдесят лет правительство Германии не жалеет средств, чтобы восстановить былое. Но Германия остается в области физических наук глубокой провинцией, в отрицательном смысле этого слова. Развал физики оказался необратимым. Происходит сказанное и от того, что я называю «авитаминозом».
Покажу смысл этого утверждения на примере некоего гипотетического КБ оборонной отрасли. Дело в том, что во всех наших специальных фирмах есть вполне незаметная для непосвященного взгляда и численно небольшая прослойка людей – они, собственно, и есть «витамины». Обычно это молодые люди в возрасте от тридцати до сорока лет, не занимающие крупных постов в иерархии, не начальники, но на них все держится. В каком смысле? А в том, что эти люди работают не ради денег, а ради интереса. Их очень мало, но это огромный творческий потенциал. И вот эти умные люди сейчас исчезают из наукоемких отраслей техники, уходят. Потому, что, во-первых, нечего делать или почти нечего: закрывают целевые направления, не думая о последствиях; во-вторых, потому, что им не платят, и часть из них едет за границу, их там встречают с распростертыми объятиями. Часть, которая не может уехать, идет в коммерческие структуры. И я вижу, как вымывается «витаминный» слой из всех творческих сфер нашей науки и промышленности. В стране назревает опаснейший кризис потери технических традиций и мастерства. Предприятия работают за счет «стариков», которые еще в состоянии трудиться. А этим «старикам» достойной смены нет, некому передать знания, опыт, традиции».
Кто сделает Россию?
Необратим ли у нас развал физики – покажет время, когда уйдет советское поколение ученых и мы увидим, составляет ли нынешнее поколение физиков критическую массу, так называемые витамины, необходимые для выживания страны. Кризис же не назревает – он уже давно назрел: только треть выпускников технических вузов, обучавшихся по контракту с предприятием, идут работать на завод, а остальные предпочитают вернуть деньги, потраченные на их обучение, но не работать по специальности.
Еще одна проблема, о которой стоит сказать, – учебные пособия. До недавнего времени казалось, что в данной области у нас беда с учебниками по истории – они в значительной своей части ниже всякой критики. Но проблема, оказывается, и с учебниками по физике. Сегодня школа сама выбирает те или иные учебники, и многие из них далеки от совершенства, а порой содержат некорректную информацию – так считают вузовские ученые.
На фоне названных проблем вспоминаются слова Бисмарка: «Германию создал школьный учитель». И уровень образования студента во многом – если не напрямую – зависит от полученной им школьной подготовки. Оную еще тянут на себе, образно выражаясь, Марьванны и Людмилпалны – учителя советской закалки, но, увы, они не вечны.
И последствия развала созданной еще в предвоенный период индустриальной базы мы наблюдаем сегодня, в том числе и на рынке экспорта вооружений. Да, проблемы омоложения кадров на ряде предприятий вроде бы успешно решаются. Доля численности молодежи, скажем, на ОКБ «Сухой» сейчас составляет 21 процент, средний возраст КБ – 34–44 года, а предприятия – 48–49 лет. Но эти оптимистичные цифры следует рассматривать в свете очерченных выше кризисных явлений, затрагивающих школьное образование и науку.
Все указанные недуги отечественной «оборонки» существуют в рамках предельно жесткой конкуренции на рынке вооружений, где все более активным и эффективным игроком становится КНР, молодые специалисты которой считают для себя престижным работать в оборонной отрасли, а о том, что китайцы – упорные и прилежные ученики, свидетельствует сама история.
На современном этапе мы много говорим о возрождении России, ее геополитических успехах, неизменно и столь же справедливо подчеркивая, что без современных Вооруженных Сил перспективы страны более чем печальны. Однако столь же очевидно, что боеспособные армия и флот немыслимы вне развитой конкурентоспособной фундаментальной науки, как немыслим без нее экспорт вооружений, тем более в такую высокоразвитую в научном плане страну, как Индия. Я бы даже уточнил: без науки наше будущее не просто печально – его у нас попросту не будет.
