Иллюстрация: qimono / pixabayСегодня генезис и эволюция геополитических процессов в Евроазиатском макрорегионе являются следствием взаимодействий различных групп акторов как внерегиональных, так и региональных. При этом государства, входящие в данное образование, а также в соседние субрегиональные зоны, такие как Большой Ближний Восток и Большая Центральная Азия, стали наиважнейшими составляющими различных многоуровневых международных организаций, объединений, военно-политических блоков.
Наряду с этим Евразия стала зоной пересечения военно-стратегических интересов ведущих мировых держав. Для США и их союзников пограничные с регионом субрегиональные зоны стали факторами достижения «национальных» интересов, вместе с тем обеспечивающих сдерживание конкурентов – РФ, Китая, Ирана и др. – через системы союзов и рамочных двусторонних соглашений. Что обострило уже существующие и сформировало новые вызовы для безопасности в Евроазиатском макрорегионе.
При этом «государства конкуренты», обладая системой разноуровневых объединений – ЕАЭС, ШОС, составили так называемую «паритетную зону» и не опираются на «наднациональную военно-политическую составляющую». Попытки сформировать блоковую модель, безусловно, делаются в первую очередь на территории СНГ – ОДКБ, а также в рамках ШОС – координация в области борьбы с международным терроризмом и экстремизмом. Наибольшую ценность представляет именно потенциал Организации Договора о коллективной безопасности, которая значительно упрощает взаимодействие и в рамках ШОС.
Однако стоит отметить, что ОДКБ столкнулся с рядом системных вызовов, таких как: отсутствие единых стандартов материально-технического обеспечения (государства-члены являются эксплуататорами комплексов, изготовленных как по российским (или смежным стандартам, допускающим конверсию и унификацию), так и целого ряда номенклатуры вооружений западного образца; неопределенный статус стран-участников, одновременно взаимодействующих как в рамках самого договора, так и на основе рамочных соглашений с государствами НАТО, например программы «Партнерство Ради Мира». Данные противоречия привели к тому, что ОДКБ способно обеспечить адекватный уровень безопасности в условиях «ситуативных вызовов», но неспособно удержать паритет при системном/гибридном/разновекторном воздействии (в т.ч. принцип «Мягкой силы») на весь блок. В результате чего российская сторона, как «системообразующие ядро», вынуждена подкреплять необходимое статус-кво, системой двусторонних соглашений.
Сегодня список системных противоречий дополнился «Сферой биологической безопасности» - на территории государств-участников открылся целый ряд объектов двойного назначения, действующих в интересах МО США и занимающихся исследованиями средных особенностей (в региональном и субрегиональном измерениях) ряда возбудителей и патогенов. Что, в свою очередь, является серьезным вызовом для Российской Федерации.
Таким образом, российская сторона вынуждена пересматривать концептуальное планирование по формированию трех зон безопасности в рамках обеспечения прикрытия наиболее сложных направлений – Центрально Азиатский Регион и Южный Кавказ. При этом приоритетная угроза исходит от объектов, действующих на территории так называемых буферов – Армении и Республики Казахстан.
Данная проблематика в рамках «современных вызовов безопасности» была озвучена на полях прошедшего 11 октября 2017 года саммита лидеров Содружества независимых государств. По его итогам практически все стороны договорились продолжить контакты по указанному спектру вопросов.
В свою очередь российская сторона продолжает работать над реализацией программы «Национальной системы химической и биологической безопасности», в рамках которой тесно взаимодействует с другими членами ОДКБ по выработке методов повышения и обеспечения стандартов безопасности, сотрудничает с различными ведомствами и аварийно-спасательными службами.
Стоит также отметить, что Республика Казахстан заявила о готовности обеспечить обмен данными о деятельности референс-лабораторий и сопроводительных зональных станций на собственной территории. Что объективно является позитивным моментом. Однако стоит отметить, что государства-обладатели такого рода объектов подписывают договор о неразглашении, а доступом к «закрытым фондам» обладают только военные вирусологи из США. При этом армянская сторона так и не информировала о готовности к сотрудничеству.
Максим Александров
