Современный этап развития международных отношений, охарактеризованный ростом значимости Азиатского региона в торгово-экономическом и геополитическом измерениях, привел к созданию трансрегиональных евроазиатских транзитных коридоров. Это в свою очередь актуализировало статус-кво Центрально-Азиатского региона (ЦАР), государства которого стали системообразующим звеньями различных международных организаций и союзов.
При этом ЦАР столкнулся с комплексными вызовами в сфере безопасности, многие из которых носят трансграничный характер. Наряду с ростом угроз, связанных терроризмом, этно-национальным сепаратизмом и религиозным экстремизмом, нелегальным транзитом оружия и наркотиков, появились проблемы, вызванные деградацией природной среды и общим ухудшением техногенной обстановки в регионе. Одной их таких проблем является доступ к водным ресурсам и соперничество в энергетической сфере. Ситуацию обостряет наличие эндогенных противоречий в странах региона - фактор социальной депрессии, расслоение по экономическому и этническому признаку, определенная кастовость/ клановость социальных групп, дифференциация общин (в т.ч. религиозных).
Наряду с этим, центрально-азиатские государства оказались в зоне пересечения военно-стратегических и геополитических интересов ведущих внерегиональных держав, таких как США и страны Североатлантического Альянса (НАТО) с одной стороны, Российская Федерация и Китай - с другой. Также влияние на регион оказываю такие государства, как Иран, Индия, Турция, Саудовская Аравия и Пакистан. Что в факторной совокупности означает рост потенциалов разноуровневых и многоуровневых противоречий, расширению трансграничных зон общей напряженности, приводящих к росту пограничных конфликтов.
Наличие неурегулированных споров и фактическое отсутствие на некоторых пограничных участках демаркационных линий затрагивает большинство национальных республик в регионе. Взять хотя бы один из самых сложных районов - зону Ферганской долины, где сходятся границы Узбекистана, Таджикистана и Киргизии.
На данной территории находится большое количество белых пятен, открытых для «транзита», усугубляемого дефицитом плодородных почв и водных ресурсов, что в условиях засушливого климата приводит к резкому увеличению числа «перемещенных лиц» и неконтролируемой миграции. Также стоит отметить близость зоны Афганского конфликта и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая, являющихся источниками непосредственной военной угрозы - потенциальная численность личного состава террористических и радикальных группировок, по оценке ряда аналитических агентств, в ЦАР (с учетом межрегионального транзита) достигает ~190 000 чел.
Свои корректировки вносит и общие обострение военно-политической ситуации в регионе, вызванное деятельностью США в рамках концепции «Большого Ближнего Востока» и дополняющей ее программы «Большой Центральной Азии», а также деструктивные последствия, вызванных присутствием коалицией НАТО в Исламской Республике Афганистан.
В результате чего государства региона вынуждены переходить к ужесточению таможенных и пропускных режимов на всей протяженности границы. Взять пример Узбекистана, когда после небезызвестных событий в Андижане в мае 2005 года, правительство Ислам Каримов обеспечило повышение общих стандартов безопасности, в том числе, и пограничный контроль. Аналогичным образом сегодня поступают власти Таджикистана и Киргизии в рамках выработки и усовершенствованию мер по противодействию экспорту в регион терроризма.
Это, конечно, создало массу неудобств для населения приграничных областей, которое имеет родственные связи по обе стороны границы и сказалось на усложнении процедур оформления транспортных поставок, но вместе с тем пресекло проникновение нежелательных элементов, что минимизировало потенциальные угрозы.
С середины 2017 года начата реализация совместных мероприятий Российской Федерации с Республикой Казахстан по усилению пограничного контроля на границах с центрально-азиатскими соседями, целью которых является повышение общего режима безопасности, обеспечение средствами технического контроля, а также противодействие проникновению в эти страны элементов террористических и экстремистских группировок. Рамочными документами предусматривается расширение координационных контактов между специальными службами и силовыми ведомствами этих государств.
Фактический данный пакет методов призван ликвидировать существующую «разбалансировку» системы пограничного контроля в Республике Казахстан, когда пограничные контроль с казахской стороны на границе с РФ на порядок выше, чем на Юге. К примеру процедура досмотра въезжающих в районе Петропавловска, Семея, Павлодара и т.д. разительно отличается от мероприятий на, лишь номинально работающих, пограничных пунктах Кордай, Мерке, Каркыра.
При этом существующая процедура досмотра граждан из государств ЦАР по мере следования транзита вызывает множество нареканий. Во-первых, потому, что носит не системный и децентрализованный характер. Во-вторых, досмотр на предмет наличия оружия, ВВ, наркотиков и д.р. запрещенных к провозу предметов, заканчивается скандалами на почве «использования должностного положения с целью получения экономической выгоды» с дальнейшим выявлением целых коррупционных сетей.
Тут весьма показателен недавний случай, когда в купе вагон поезда Бишкек-Оренбург на одной из станций зашла досмотровая группа местной таможенной службы. После проведенной проверки, в ходе которой не было выявлено каких-либо нарушений. «Подсадной» таможенник заявил, что цифровые носители и устройства, включая ноутбуки и планшеты, «подлежат контролю на предмет хранения литературы экстремистского толка». При этом сотрудник при себе не имел каких-либо технических средств чтения и контроля носителей… Результатом данного «мероприятия» стало расставание нескольких пассажиров с собственным имуществом. Позже в ходе разбирательств и оперативных мероприятий данная группа лиц была задержана. А существуют примеры, в которых сотрудники погранслужбы закрывали глаза на ввоз оружия и взрывчатых веществ…
Возникает вопрос: «Стоит ли личная выгода, дороже человеческих жизней и судеб?»
Автор: Максим Александров
